Обжигающие ладони Дэвиса скользили по ее бокам, поглаживали живот, пытаясь пробраться под рубашку. Камилла почувствовала дыхание Дэвиса на своей шее и замерла в сладостном предвкушении. Кожу опалил поцелуй. Затем Дэвис медленно, словно истязая жертву сладкой мукой, провел языком по изгибу ее шеи.

Камилла запрокинула голову и едва слышно вздохнула. Нож с глухим стуком выпал из ее руки. Она попыталась повернуться лицом к Дэвису, но он не позволил ей это сделать. Его сильные руки сжали ее талию, а бесстыдные губы и язык продолжали ласкать шею.

– Расслабься, – прошептал Дэвис, – я хочу сделать тебе приятное.

– Мне и так приятно, Дэвис, но…

Он не дал ей закончить, закрыв рот поцелуем. Требовательным и страстным настолько, что Камилла едва не подавилась ворвавшимся в ее рот воздухом. Ее дыхание смешалось с дыханием Дэвиса. Пульс участился. Она жадно целовала Дэвиса, еще не веря в свое счастье. Неужели ей удалось пробить брешь в неприступной крепости, которой окружил свое сердце Дэвис?

– Камилла, извини, но я не мог больше сдерживаться. Ты такая красивая… – Сбивчивое дыхание Дэвиса щекотало ее ухо, его голос казался глухим и хриплым.

Она не знала, что ответить. Почему он извиняется? Она ведь много раз говорила, что будет на седьмом небе от счастья, когда он наконец осмелится и возьмет ее.

– О, Дэвис, я хочу тебя так, как не хотела ни одного мужчину. – Даже лишившись памяти, Камилла была уверена в своих словах. Сердце не могло обмануть.

Наконец Дэвис развернул ее лицом к себе. Теперь они стояли друг перед другом. Мужчина и женщина. На мгновение оба растерялись, не решаясь на более откровенные действия. Камилла подняла руку и нежно погладила щеку Дэвиса. Затем она принялась расстегивать пуговицы на его фланелевой рубашке. Каждый раз, когда ее пальцы словно бы случайно касались его груди, Дэвис вздрагивал. Наконец последняя пуговица вынырнула из петли. Камилла сорвала с Дэвиса рубашку и бросила на пол.

Дэвис последовал ее примеру. Правда, расстегнуть пуговицы на рубашке Камиллы ему удалось не так быстро и легко. Однако его старания были щедро вознаграждены. Под рубашкой оказался бордовый кружевной бюстгальтер. Настолько тонкий и прозрачный, что полные груди Камиллы с вишенками сосков тут же предстали взору и без того возбужденного Дэвиса.

Он сжал ее груди в своих пальцах. Несколько секунд он мял податливую плоть, теребил соски, как завороженный глядя на разомлевшую Камиллу. По ее лицу блуждала едва заметная улыбка, глаза потемнели от накатившего желания. Она подтолкнула Дэвиса к кровати, но он словно не заметил ее нетерпеливого жеста. Дэвис медленно опустился перед ней на колени и провел языком по ямке пупка. Камилла испустила стон удовольствия. Дэвис покрывал ее живот легкими, едва уловимыми поцелуями, а его руки тем временем боролись с пряжкой ремня и «молнией» джинсов.

– Дэвис, я хочу тебя. Ну же… – не выдержала пытки Камилла.

– Ты ждала долго, неужели у тебя не найдется еще чуточки терпения? – с озорной мальчишеской улыбкой спросил Дэвис, на секунду оторвавшись от бархатистой кожи ее живота.

Камилла закрыла глаза, полностью отдавшись блаженству.

Дэвис порывисто поднялся на ноги и прильнул к ее губам с такой страстью и нетерпением, что Камилла почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Дэвис поднял ее на руки легко, словно она весила не больше котенка, опустил на кровать, а сам лег рядом и продолжал целовать и ласкать, пока каждая клеточка ее тела не наполнилась желанием. Камиллу била дрожь. Натянутые нервы исступленно требовали: еще… еще!

Когда Дэвис наконец соединился с ней, она приняла его с протяжным стоном. Наконец-то острое до боли желание, ощущение пустоты было заполнено его теплой, тяжелой, твердой плотью, наконец-то происходило то, чего требовало ее тело, что было так правильно, так замечательно, так восхитительно, что слезы выступили на глазах!

Ей было удивительно легко приспособиться к ритму Дэвиса… Это получалось инстинктивно. Камилла с восторгом открывалась ему, упиваясь единением и восхитительными ощущениями, которые дарил ей Дэвис.

Она обвила его ногами: Дэвис принадлежал только ей!

Камилла гладила его спину: бери меня – я твоя! Она плыла на волнах экстаза, чувствуя, как в страстном порыве напрягается Дэвис, как учащается его дыхание, как по телу пробегает дрожь, предвещающая заключительный спазм.

Ощущения невиданной остроты подняли ее на гребень почти мучительного предвкушения апогея любви. Она вскрикнула и в следующую секунду почувствовала, как взорвалась его плоть и его жизненное тепло разлилось внутри нее. Следом за любимым мужчиной на пик наслаждения поднялась – точнее взлетела – и Камилла.

Дэвис дышал тяжело и прерывисто. Камилла нежно гладила его по спине, надеясь, что он тоже испытывает чувство удовлетворения. Он медленно поднял руку, погладил шелковистые волосы Камиллы и прошептал:

– Камилла, я счастлив… Обещай, что больше никогда меня не оставишь.

Как давно она ждала этого признания! Она мечтала лишь об одном – сделать любимого мужчину счастливым. И, видит Бог, ей это удалось. Хоть на мгновение, но он забыл о страшной потере, о боли утраты, о Мелани.

Дэвис прильнул к ее губам долгим и чувственным поцелуем, который был особенно приятен сейчас, когда они только что принадлежали друг другу.

– Я никогда не покину тебя и не причиню боль, – поклялась Камилла. – Никогда. Только будь рядом со мной.

– Не могу сказать, что рада тебя видеть, Маркес.

Прозрачный утренний воздух ворвался в дом бурным потоком, едва Марта распахнула дверь перед незваным гостем.

Шериф сделал вид, что обиделся.

– Только не говори, что зашел меня проведать.

Маркес натянуто улыбнулся. Вот старая стерва. Что ж, Дэвис перенял у своей попечительницы худшие качества. Сразу видно, что Марта не обладает хорошими манерами. Придется ее научить.

– Неужели ты даже не предложишь мне чашечку кофе?

Марте явно эта идея не пришлась по душе, однако она скрепя сердце кивнула. Как и предполагал Маркес, женское любопытство возобладало над осторожностью и неприязнью. А поскольку Марта наверняка докладывала своему ненаглядному приемышу о всех городских новостях, она не упустит возможности узнать их из первых уст.

– Черный, без сахара! – рявкнул Маркес в спину засеменившей в кухню хозяйке.

Когда Марта вернулась в гостиную с подносом в руках, Маркес по-хозяйски оглядывал содержимое открытых стеллажей.

Она громко кашлянула, возвестив о своем возвращении, однако Маркес нисколько не смутился. Он медленно развернулся к женщине. Его густые брови взлетели, как пара встревоженных уток.

– А где же твоя племянница из Далласа? Я надеялся с ней познакомиться.

Неожиданным вопросом Маркес надеялся застать Марту врасплох, но она и бровью не повела.