Было около восьми часов вечера. Здание вокзала было совсем маленьким. Пока поезд не отошел, садху пришлось стоять у ворот. Англо-индийский друг снова обратил на них внимание. Подойдя к ним, он приказал им сесть, и садху сразу же сели.

«Нет, не здесь», – сказал друг и указал пальцем на несколько ярдов влево. Садху тут же встали и пошли к указанному месту.

«Нет, не там, не там, – опять крикнул друг-христианин, который, похоже, обладал чувством юмора, – вот здесь. – И, указав вправо, приказал: – Быстро поднимайтесь и садитесь здесь!»

Садху подчинились и уселись на новое место. Но от друга в третий раз поступила команда перейти на другое место. Они и ее немедленно выполнили. Оба садху действовали в полном согласии. Когда они сели на место, которое в последний раз указал им англо-индийский друг, Садхурам, ворча, сказал Рамдасу: «Ну и странный же это человек! Видно, его единственное желание – посмеяться над нами».

«Нет, брат, ты не понимаешь доброты этого друга, – отозвался Рамдас. – Мы так долго сидели в поезде, что ноги у нас одеревенели. Для того чтобы снять напряжение и разогнать кровь, добрый друг заставил нас переходить с места на место, а также вставать и садиться, все это для нашей же пользы. Возблагодарим Рама за Его доброту и любовь».

Подобный ответ, похоже, не удовлетворил Садхурама и он пробормотал: «Мне, бедному простому садху, трудно понять твою философию».

Пока они разговаривали, друг-христианин куда-то скрылся. Вскоре он вернулся с фонариком «бычий глаз» и, направив луч прямо на садху, осветил сначала их лица, одно за другим, а потом их всех целиком, сверху вниз, а также пространство вокруг них. Свет фонарика позволил ему обнаружить сумку и латунную кружку Садхурама, а также небольшой сверток с книгами и крошечный алюминиевый котелок Рамдаса.

«Я забираю это», – сказал друг, взяв латунную кружку Садхурама и положив ее рядом с собой. От этого действия Садхурам сделался бледным, как полотно.

Потом друг подтянул к себе его сумку и осмотрел ее содержимое. Не найдя ничего стоящего, он вернул ее.

Теперь его внимание привлек Рамдас. «Ну а у тебя что есть?» – спросил он. Рамдас положил перед христианским другом свой котелок и сверток с книгами.

«Брат, – сказал он, – обе эти вещи – твои. Пожалуйста, возьми их. Рамдас никогда не считал их своими. Они принадлежат тому, кто в них нуждается».

«Этот маленький котелок мне не нужен, латунный мне больше подходит. А что у тебя в этом свертке?»

Когда он развязал его, его взгляд упал на карманное издание Нового Завета. Оно лежало сверху. Он вытянул книжечку и взглянул на позолоченные буквы названия.

Он спросил Рамдаса: «Что у тебя общего с этой книгой?»

«Все, брат», – ответил Рамдас.

«Ты веришь в Христа?», – спросил он.

«Почему же нет? Христос – тоже вестник Бога. Он пришел, чтобы освободить человечество».

Этот ответ сразу же тронул сердце друга. Придвинувшись вплотную к Рамдасу, он сказал:

«Учитель, пожалуйста, прости твоего слугу, который, не зная тебя, доставил тебе так много неприятностей».

С этими словами он отвел обоих в здание вокзала и усадил на скамейку. Латунную кружку он, конечно, вернул Садхураму, опечаленное лицо которого вновь просветлело и обрело краску. О, хвала Христу! Англо-индийский друг стал очень добрым, хотел принести им чаю и еды, но Рамдас, поблагодарив, от всего отказался.

«Учитель, – сказал тогда друг, – следующий поезд прибудет через полчаса. Я прослежу, чтобы вы поехали со всеми удобствами. Он довезет вас до Хауры. Твой слуга очень сожалеет, что так обращался с тобой, и молит тебя о прощении».

О Рам, о Христос, у Тебя особый способ испытывать твоего смиренного невольника! О Рам! Ты – тайна, но Ты сама любовь и доброта. Тот, кто верит в тебя, о Рам, всегда находит в Тебе поддержку. Это все, что нам известно о Тебе, но и этого довольно. Познать Твои пути не только невозможно, но и не обязательно для смиренных преданных Тебе. Греться под теплыми лучами Твоей бесконечной любви – высочайшее счастье. Ребенок просит любви у своей матери и получает ее, и этого ему достаточно. Нужно ли просить о чем-то большем?

Поезд прибыл вовремя, и христианский друг, как и обещал, обеспечил садху удобные места в купе общего вагона. Поезд тронулся, а в 10 часов вечера уже был в Хауре.

Оба садху сошли с поезда в полной темноте и, дойдя до берега Ганги, пересекли ее по огромному мосту. Стоял страшный холод. На другом берегу, повернув налево и спустившись на несколько шагов, они оказались на ступенях храма, стоявшего у самой реки. В этом месте по традиции брахманы давали духовные наставления паломникам после их омовения в священной реке. Здесь садху нашли деревянный настил, на котором расположились на ночь.

Утром они встали очень рано и отправились в Калькутту. Они расспрашивали о храме Кали, и им сказали, что нужно идти к Калигате,[35] находящейся в семи милях от Калькутты. Дойдя до Калигаты, они прошли прямо к храму и встали перед большой статуей Кали. Она была из черного камня с большим красным языком, высунутым из широко открытого рта.

«О Мать вселенной! – взмолился Рамдас. – Благослови твое слабое и беспомощное дитя. Повели твоему смиренному невольнику смотреть на всех женщин как на матерей, представляющих твою божественную форму».

И снова Рамдас испытал чувство невыразимой радости и полного подчинения божественной воле. Из его глаз потекли потоки слез. И все это – по милости Матери.

Садху оставались в здешнем приюте для паломников два дня.

Вновь направив свои стопы к Калькутте, садху опять оказались на берегах Ганги. По внушению Рама Рамдас предложил отправиться в Дакшинешвар.[36] Для этого они сели на пароход. Один добрый друг помог им с билетами. Пароход вынес их на широкую грудь матери-Ганги. Они вновь высадились на берег на большом расстоянии от Калькутты. Было около десяти часов вечера, уже совсем стемнело.

Встречая по дороге друзей, они спрашивали у них дорогу в Дакшинешвар. Они шли, как им указывали, от тропы к тропе, потом через поля и, не имея провожатого, часто сбивались с пути. Все это было дело Рама. Он испытывал преданных Ему. Но благодаря Его милости садху, наконец, ночью добрались до входа в знаменитый храм. Большая массивная дверь была закрыта. Они постучали. Дверь приоткрылась, и чей-то голос громко спросил: «Кто там?»