— Саша, а все-таки хорошо, что они у нас есть, — выдохнула на бегу Ленка.

Почти всегда ребята перемещались по территории бегом. Не потому, что их заставляли, просто времени было так мало, а дел — так много…

— Ага, — коротко согласился Сашка, не сбивая темпа. — У меня вон никого не осталось…

Тут он вспомнил тетку с мужем и пожалел, что невольно соврал, но уверенно закончил:

— А Гаврюшка мне — как брат. Младший. Братьев у меня не было. Да и сестер — тоже…

— Да. — Ленка поравнялась с ним, и теперь они бежали бок о бок. — А Настена мне — прямо дочка. Я иногда…

На этом месте она, по примеру Шахерезады, «прекратила дозволенные речи», потому что навстречу им вылетели и с радостным визгом помчались два полуголых чумазых дикаря. А еще через мгновение они уже теребили своих старших товарищей, требуя рассказать, объяснить, послушать, посоветовать, посмотреть, показать… Минут двадцать Сашка не мог думать ни о чем, кроме Гаврика и его болтовни. Как вдруг…

— Сашка… Ну, Сашка… — пропыхтел Гаврик, не оставляя бесплодных попыток достать Александра веткой, которой он размахивал на манер катаны. — Ну чего ты так скачешь? Так нечестно! Нам сестра Бронислава говорила, что те, которые крупные, не такие быстрые!

— Какие еще «которые»? — Сашка снова откачнулся в сторону и мягко отвел ладонью ветку, нацелившуюся было ему в лицо.

— Ну, нечистые, — пояснил Гаврик и попытался достать «старшего братика» в прыжке опять, впрочем, безуспешно. — Она говорит, что быстрые у них только оборотни. Но их нужно вдвоем…

— Не обязательно, — вмешалась неожиданно Ленка. — Их, если надо, и перестрелять можно. Против серебряных пуль, особенно намоленных или освященных, у них защиты нет…

От услышанного Сашка чуть было не пропустил удар, которым Гаврик намерился поразить его ухо. Он отскочил в сторону и поднял руку, показывая малышу, что схватка окончена.

— Гаврик, а что вам еще сестра Бронислава говорила? — напряженно поинтересовался он.

Сестру Брониславу, высокую, спокойную женщину лет тридцати, обладательницу тяжелой косы и тяжелой руки, уважали. Иногда она появлялась на тренировочной площадке или на стрельбище, одна или вместе со своими питомцами, и демонстрировала подросткам-послушникам свое умение. Однажды она показала класс самозащиты, когда трое послушников и двое наставников целых десять минут ничего не могли сделать с вертящейся волчком, перемещающейся с быстротой молнии и наносящей невероятные удары из немыслимых положений фурией в женском обличье.

— Ну-у… — Гаврик одним прыжком оказался на ветке старой яблони и теперь висел вниз головой, зацепившись согнутыми ногами. — Ну, она говорила, что, когда мы вырастем, нас ждут сражения с единственными… не — с естественными врагами человека. Вот.

Он ловко, точно обезьяна, перескочил с ветки на ветку и теперь завис так, что его глаза оказались прямо напротив глаз Александра.

— А еще она сказала, что мы, хоть и маленькие, можем не очень бояться большой нечисти. Потому что те, кто большие, те неповоротливые. Вот только оборотни… Сашка, а ты ушами шевелить умеешь?..

Сашке очень хотелось обдумать услышанное, но Гаврик требовал внимания, да и Настя тоже, поскольку у Ленки опять были «эти дни», и тяжести ей таскать не рекомендовалось. Поэтому пареньку приходилось отдуваться за двоих. Следующие двадцать минут он увлеченно возился с малышами и под конец, поддавшись им, растянулся на желтой осенней траве. Гаврик и Настя радостно завопили и заплясали вокруг поверженного Сашки, словно каннибалы вокруг намечающегося обеда. Они были готовы продолжить возню, но тут как раз появилась сестра Бронислава и позвала малышей полдничать.

Сашка прыжком поднялся на ноги и подошел к Ленке:

— Слушай, Лен, а это все серьезно?

— Что — серьезно? — Ленка задумчиво смотрела вслед уходящим малышам. — А-а, ты об этом? Конечно…

Она мечтательно зажмурилась, потянулась…

— Знаешь, я тоже об этом подумала. Вот лет через… — Она запнулась, но тут же продолжила: — Неважно, через сколько, у тебя могут быть такие же. Представляешь? Вот не Гаврик и Настя, а… ну, например, Сашка и Ленка, а? Я же вижу, ты тоже любишь с детьми возиться, даже с чужими, а уж со своими…

Сашка непонимающе смотрел на нее, а она уже дала волю своей фантазии:

— В школу их будешь отводить ты, а я забирать. А летом — на море, правда? Ты был на море? А я была. Три раза, еще с мамой и папой… Так здорово!..

— Лен, прости, но я не об этом. Я про оборотней…

Ленка мгновенно ощетинилась:

— А что, тоже не веришь? Как все? А я честно троих убила! — Глаза ее горели, а руки мелко подрагивали. — Когда они… маму, тогда папа стрелять начал. Он бы их всех… но они… один сбоку подобрался… а папа… он не видел… он на маму смотрел. А он прыгнул и… пистолет у папы выпал, но он так дрался… он еще двоих… пока они…

Внезапно она сморщилась и закрыла лицо руками:

— Почему вы, мальчишки, все такие сволочи?! Я что — тварь ночная, про такое придумывать?! Они папу… на меня внимания не обратили — я же маленькая… а я папин пистолет подобрала… «пэ девяносто шестой», я ж тебе говорила… и начала стрелять. А если бы я не стреляла — думаешь, они бы меня в живых оставили? Мы же для них — еда! Еда!..

Сашка обнял рыдающую девчонку, притянул к себе:

— Ленка, прости, я вообще не знал. Правда, не знал! Ну, чем хочешь поклянусь… — Он гладил ее волосы и собирался с духом, чтобы задать самый главный вопрос. — Так это — правда?

— Что «правда»?

— Ну… оборотни там, чертовщина всякая…

От удивления Ленка даже плакать перестала. Она изумленно посмотрела на Сашку:

— Ты что, действительно ничего не знаешь? Зачем мы здесь, чему учимся, к чему готовимся?

— Н-нет… То есть я догадывался, но…

Девушка расхохоталась:

— Сашка, ты самый удивительный и самый лучший дурачок на свете! Слушай…

…Ленка уже давно спала, по обыкновению, забрав половину моей подушки и уткнувшись носом в мое плечо, а я лежал и думал. Думал над тем, что рассказала она, а потом подтвердил отец Александр…

…Почти в каждом из людей частичка чего-то другого, нечеловеческого. Это осталось нам с тех самых времен, когда русалки, домовые и лешие были частью нашей жизни. А мы — частью их. У кого-то внутри сидит частичка оборотня, мавки, эльфа или других древних, еще дочеловеческих рас. Если эта частичка — маленькая, то ее обычно и не замечают. Если побольше — она станет себя проявлять, но с ней можно справиться. И большинство с этой темной частью своей души справляется. Даже относительно легко. Врачи-психоаналитики, успокаивающие средства — если надо, то и ведрами. Церковь, духовник, посты и молитвы. А можно еще водкой заглушить или наркотой…