Виктор умудрился начисто забыть тот день, и никогда не вспоминал о нем, хотя сейчас, заново переживая обуревавшие его тогда чувства, он просто-напросто задыхался от их силы.

– Сынок, иди сюда, – прозвучал голос матери, такой родной и ласковый, и, будучи не в силах сопротивляться, Виктор полностью отдался видению.

Он чувствовал, что по щекам стекают слезы, но ему было на это наплевать.

16 октября 2217 года летоисчисления Федерации

Земля, остров Грасъоса Канарского архипелага

Приземлился, точнее, притатамился Виктор удачно. Перекатился, уходя от противника еще дальше, и замер, скорчившись в позе эмбриона.

– Отлично, мистер Зеленский, – прозвучал голос сэнсэя Ли, – вы прекрасно закрылись от удара, сымитировав при этом, что он оказался для вас очень болезненным. А вот дальше – все много хуже! Кто мне скажет, в чем ошибка?

Виктор открыл глаза. Рагнур, игравший роль спарринг-партнера, возвышался над полом, будто Вавилонская башня. На лице его читалось беспокойство за друга, которого он только что пнул без всякой жалости.

Сэнсэй Ли стоял рядом, и его глаза-щелочки были чуть приоткрыты.

– Пассивность? – предположил кто-то из сидящих у стены учеников, судя по квакающему голосу, Джеффри Сакс, австралиец.

– Совершенно верно, мистер Сакс, – кивнул инструктор. – Нужно было корчиться, вопить и стонать, вводя тем самым противника в заблуждение, и незаметно готовить при этом контратаку. Вам ясно, мистер Зеленский?

– Да, – ответил Виктор, понимая, что теперь ему дозволено встать.

– Тогда давайте повторим попытку – голос сэнсэя звучал подобно металлическому гонгу. Лицо преподавателя походило на мордочку черепахи, но ни у одного из курсантов даже не возникало мысли о том, что можно ослушаться этого крошечного человечка.

Он внушал больший ужас, чем показательно могучий, грозный и злой лейтенант Коломбо.

Ужас этот к тому же был изрядно замешан на уважении.

Виктор встал и поплелся к исходной точке. Действие, которое Ли оценил как удачное, ему самому таковым не казалось – болела кисть, на которую он частично принял удар, а при падении пострадал бок. Жалобы ребер звучали достаточно громко.

– Начинайте, – скомандовал сэнсей.

Как выяснилось после полугода занятий, искусство причинять вред другим посредством собственных рук и ног не так уж сложно, куда более хитрой штукой является умение это искусство скрывать. Выглядеть в драке настоящим недотепой, блокировать удары так, чтобы никто и не заподозрил блок, изображать дикую боль, создавать у противника впечатление, что он промахнулся только из-за досадной случайности.

Подобному, скорее всего, нигде в мире больше не учили.

Кроме рукопашного боя инструктор обучал курсантов обращаться с оружием, с любым, от излучателя промышленного образца до обыкновенной рогатки, с помощью которой, как оказалось, можно многое сделать. Показывал, как превратить в оружие любой из предметов быта, от стула до банальной лазерной ручки.

– Хех! – Рагнур бил в полную силу, зная, что за симуляцию будет наказан. Виктор дернулся, неловко взмахнул рукой… и не успел закрыться. Опоздал на какую-то долю секунды.

Ботинок с жесткой подошвой что есть силы врезался в район солнечного сплетения. Боль скрутила Виктора, он ощутил ее как ожог, мгновенно охвативший все тело. В груди все, наоборот, заледенело, глаза стремительно застилала темнота.

Очнулся он, лежа на полу. Откуда-то сверху доносился спокойный голос сэнсэя.

– Все видели, какую ошибку совершил мистер Зеленский? – спрашивал тот. – Он задумался. А хуже, чем думать, в бою нет ничего…

7 декабря 2217 года летоисчисления Федерации

Земля, остров Грасъоса Канарского архипелага

Одной из причин, по которой СЭС выбрала для тренировочного центра именно Канарские острова, являлся климат. Погода здесь стояла ровная и одинаково теплая и в июле и в ноябре. Отличие, да и то незначительное, заключалось только в количестве дождей.

Летом они проливались на землю раз в неделю, осенью – раз в четыре дня.

А в остальном все было тем же самым. Пальмы зеленели, синяя грудь океана лениво колыхалась, отражая безмятежно плывущие по небу гроздья облаков, похожие на кучи снега.

Которого здесь отродясь не видели.

Но чем мягче и приятнее была погода, тем требовательнее и придирчивее становился Хидэки Тодзио.

– Ваш образ плоский, точно лист пластика! – бушевал он в это утро, выбрав мишенью для критики О'Брайена. – В нем нет объема! В нем нет жизни!

– Но я стараюсь! – запальчиво возражал обиженный ирландец. – Я таращился на этого чертова мужика пять дней, прежде чем взялся за него!

– Вот именно, вы старались! – Лицо мастера, более всего подходящее для отражения гнева, этот самый гнев и отражало. – В этом и состояла ваша ошибка! Во время игры нельзя усердствовать, все должно получаться легко и естественно. Ведь когда человек играет самого себя, он не напрягается?

– Да, вынужден был согласиться О'Брайен. – Только он не играет…

– Правильно. И вы не должны играть! Вы должны жить в своем образе! Ходить, разговаривать, жестикулировать по-иному, реагировать на происходящее как другой человек! Быть другим человеком! И только на самом донышке сознания можно оставить мысль, кто вы на самом деле!

– А как же собственная личность, сэр? Нет ли опасности ее потерять? – рискнул вставить вопрос Виктор.

– Для актера – нет, – после некоторого размышления согласился Тодзио. – Он становится иным на слишком короткое время. Для вас же – да. Есть. Такие случаи среди оперативных работников СЭС уже бывали. Чужой облик настолько сильно врастает в плоть психики, что агент забывает о своей задаче, о том, кто он такой на самом деле…

– Что же делать? – В вопросе Сеул Ку Хьона, неразговорчивого корейца, прозвучала искренняя озабоченность.

– С учетом потерь, которые понесла Служба, методика обучения была модифицирована, – сообщил Хидэки. – Мистер О'Брайен, сядьте на место. Пожалуй, пришло время познакомить вас с принципами выживания под маской.

Наступила пауза. Мастер задумался, а курсанты боялись даже излишне громким дыханием нарушить его размышления.

– Существуют четыре основных правила, в соответствии с которыми вам предстоит действовать, и пять дополнительных, – сказал Хидэки Тодзио после паузы. – Полностью следуя им, вы сможете сохранить себя и безупречно выполнить задачи, возложенные на вас СЭС. Первое правило – быть безжалостным.

– Мы должны быть жестокими? – пробурчал Рагнур.

– Ни в коем случае. Безжалостность означает отсутствие жалости, прежде всего к самому себе. Обычные люди заполнены этим чувством под горлышко. Оно определяет все их поступки. Для вас же любая жалость к себе, проявляющаяся как самолюбие, стремление к комфорту или лень, гибельна! Второе правило – быть гибким, то есть сохранять постоянную готовность к переменам, к тому, чтобы действовать необычно, нестандартно. Третье правило – быть терпеливым. На первый взгляд оно самое элементарное, но постичь его суть очень непросто. Это искусство ждать ровно столько, сколько нужно, не нервничая и пребывая при этом в активном состоянии. И последнее правило – быть обаятельным. Оно связано с умением не воспринимать себя серьезно и смеяться над собой.