– Шагай давай. Тебя уже заждались.

Дверь захлопнулась, а парнишка так и остался сидеть на полу, глядя перепуганными глазами вслед ушедшим. Все, что он себе позволил, это осторожно, двумя пальцами, оттянуть воротник и почесать шею, на которой блестел тяжелый ошейник из небесного металла.

Адельмар не видел, куда его ведут, не обращал внимания на снующих по коридорам людей, не смотрел по сторонам – в голове билась всего одна мысль. Отец… Хенно… Магрих…

Перед глазами как наяву встал разговор перед отъездом.

Магрих тогда лежал на кровати, откинувшись на гору подушек. Казалось, его почти не беспокоила нога, затянутая в лубки. Увидев остановившегося на пороге младшего брата, парень дружелюбно помахал ему рукой:

– Что стоишь? Чай, я не отец, кланяться моей светлости не обязательно.

– Дурак ты, Магрих, и шутки у тебя дурацкие, – вздохнул Адельмар, медленно подходя к брату и усаживаясь на край кровати. – Нога как?

Тот поморщился:

– Могло быть и лучше. – Именно из Магриха отец и растил настоящего воина. Средний сын прекрасно держался в седле, прекрасно фехтовал, но при этом не брезговал и иными боевыми искусствами. Одним ударом кулака юноша мог повалить быка и порою забавлялся тем, что гнул подковы.

Адельмару, хрупкому книжнику, было до него далеко…

– Тебя как так угораздило?

– Огонька змея укусила, – поморщился парень. – Он понес, я на полном скаку с него и спрыгнул. И неудачно… Огонька только жалко, хороший был конь.

– Я еду в Бюртен. Вместо тебя.

– Я знаю. – Магрих помолчал и вздохнул. – Мне жаль, что так получается… Не огорчайся. Она тебя дождется.

У младшего Сьера даже уши заполыхали:

– Ты о чем?! Я не…

– Да ладно тебе, – рассмеялся брат. – Если мы с Ханно сейчас молчим, то это ничего не значит. Я шутил над тобой, только когда ничего не знал! А вот когда узнал…

– А… отец? Он знает?

Раненый осторожно пошевелил ногой, поморщился от боли и пожал плечами:

– Это твоя тайна. Хотя, как по мне, ты зря скрываешь. Сам говорил, что наша бабка была не знатного рода.

Адельмар вздохнул: он действительно, еще лет в пятнадцать, увлекался составлением генеалогического древа рода Сьеров, довел его аж до Хаккона Изгнаника, некогда ушедшего из Скании, но… Но одно дело читать о том, что твой прадед согласился на брак сына с крестьянкой, и совсем другое – думать, как рассказать о своей невесте отцу…

Магрих еще раз улыбнулся:

– Она тебя дождется. Обязательно дождется.

Дождалась. Как же. Юноша сглотнул, вспомнив тяжелый, не узнающий взгляд Селинт. Да она даже на этого… как его… Винтара смотрела теплее, чем на него!

Двое ландскнехтов, замерших на проходе, легко распахнули тяжелую дубовую дверь, Винтар подтолкнул пленника в спину, юноша сделал несколько шагов вперед, вскинул голову… И только теперь понял, где он находится.

Отец в шутку называл это помещение тронным залом – в шутку потому, что здесь никогда не было никакого намека на трон. Пару раз, еще при жизни матери, именно здесь устраивались балы, но с той поры прошло уже уйма времени, Конберт Сьер никогда не любил глупых танцев, а потому эта комната чаще всего был закрыта: посетителей отец обычно принимал в своем кабинете. Изредка сюда заходили слуги, протирали пыль, еще реже в эту залу забирались сыновья правителя, рассматривали висевшие на стенах ростовые портреты, кривлялись перед старинными потемневшими зеркалами, пытаясь хоть что-то разглядеть в их глубине, разгоняясь, скользили по натертому воском паркету, пытаясь фехтовать, срывали со стен старинное оружие, непомерно тяжелое для детских рук, и, закутываясь в тяжелые портьеры, воображали, что они запахиваются в алые плащи. Но все это осталось в прошлом.

Комнату Адельмар узнал по тем самым алым бархатным портьерам: картины были сняты со стен и неопрятной кучей валялись в дальнем углу, зеркала кто-то завесил темными тканями, а оружие кто-то куда-то убрал. Или забрал.

А посреди залы возвышался золоченый трон, с подлокотниками в виде изготовившихся к прыжку, оскалившихся львов. Сидевшая на троне женщина медленно встала, сделала шаг вперед и улыбнулась:

– Приятно, когда не ошибаешься…

Ей было около тридцати. Темное длинное платье непристойно, как вторая кожа, обтягивало фигуру, не скрывая ни малейшего изгиба, а черные волосы, не сколотые, не заплетенные, тяжелой волной опускались до пояса. Алые губы ярким пятном выделялись на бледном лице.

– Кто вы такая?! – выплюнул-выкрикнул Адельмар. Все происходящее сплелось в каком-то страшном клубке полусна-полубреда: смерть отца и братьев, Селинт, не узнающая его, странная незнакомка, ведущая себя в родовом замке как полновластная хозяйка.

Женщина, удивленно заломив бровь, чуть повернулась к ледяному колдуну.

– Ты ничего ему не объяснил, Винтар? – Кажется, она откровенно наслаждалась ситуацией.

Тонкие губы мага тронула легкая улыбка:

– Я решил предоставить эту возможность тебе.

Женщина медленно подошла к пленнику:

– Меня зовут Аурунд. Для тебя – Аурунд Великая, полновластная правительница лорд-манорства Ругеи.

– Это ложь! – Адельмар, забыв о ледяных кандалах, сковывающих руки, рванулся к ней, но внезапно споткнулся, упал на колени… И понял, что новые оковы появились уже на ногах. Встать он не мог, но и сдаваться не собирался. Вскинул голову и выкрикнул в насмешливое лицо, чуть удивленно смотрящее на него: – Правителем Ругеи был мой отец, и ты не имеешь никакого права!..

– О! – хохотнула женщина, перебивая его. – Винтар, к нам в руки, оказывается, попала важная птичка!

Если бы Адельмар мог сейчас посмотреть на своего пленителя, то заметил бы, как по его всегда бесстрастному лицу скользнуло удивление. Впрочем, это было всего на мгновение. Уже через несколько минут на узком лице ледяного колдуна вновь появилась маска безмятежного спокойствия.

Аурунд двумя пальцами вздернула голову юноши за подбородок, всмотрелась ему в глаза и вновь улыбнулась:

– И дар действительно есть… Подними его, Винтар.

Ледяной маг вцепился длинными пальцами в ворот камзола, легко дернул Сьера вверх, так что тот волей-неволей встал. Женщина ласково улыбнулась, медленно провела кончиками пальцев по щеке Адельмара, а потом… закрыла ему губы своими.

Тот от неожиданности дернулся назад, но проклятый колдун продолжал удерживать его за шкирку, как нашкодившего котенка.

Наконец Аурунд мягко отстранилась от юноши и вновь улыбнулась:

– Ничего не хочешь мне сказать?..

У Адельмара от гнева и ненависти перехватило дыхание. Все, что он смо, – это плюнуть в лицо… Плевок застыл в полете серебряной льдинкой и мягко осыпался на пол.