Пронька мигом переместился в апартаменты военного советника, где и должно было разворачиваться основное действо этого вечера.

Мы все уставились на голопанель.

Раздался тихий стук в дверь.

— Войдите, — зычно крикнул господин Крыницын.

Дверь открылась, и в комнату строевым шагом, с трудом сдерживая улыбку, вступила госпожа секунд-майор.

Мне показалось, что улыбалась она сама над собой, осознавая, насколько диким выглядит её поведение.

— Господин военный советник! Секунд-майор Забелина по вашему приказанию прибыла, — она лихо отрапортовала о прибытии и уставилась, демонстративно выпучив глаза, на начальство.

А начальство, похоже, собиралось начать сегодняшний вечер со скандала…

Глава 6

Конфликт. Развитие

— Итак, госпожа секунд-майор, потрудитесь объяснить ваш отказ прибыть ко мне для доклада, не смотря на мой прямой приказ, который был передан вам через моего порученца?

— А вы, господин военный советник, вернувшись в гостиницу, наверное, и поели, и в порядок себя привели? — Алевтина, похоже, исповедовала то, что лучшая оборонительная тактика, это нападение, — и даже поспать успели?

— Не ваше дело! — взъярился Павел Лаврентьевич, — я вас спросил не об этом!

— Я и отвечаю вам на ваш вопрос, только вот вы и дослушать то, что я вам пытаюсь сказать, не считаете нужным, — Алевтина нисколько не растерялась, прекрасно понимая, что её настоящий начальник, генерал-майор Пронин безусловно примет её сторону в этом конфликте.

И произойдёт это уже, хотя бы потому, что руководитель разведочного департамента на дух не переносил одного важного столоначальника из Тайной Канцелярии, чьим протеже и был усатый ловелас Крыницын.

— Вы… Вы… Вы отвечаете мне вопросом на вопрос, словно… — господин военный советник, хоть и был изрядно зол, но ему таки хватило ума проглотить так и и не сорвавшиеся с его языка слова «презренная иудейка», ибо обвинение в оголтелом антисемитизме могло здорово повредить его карьере, — словно вам нечего ответить мне! — вышел он из затруднительного положения, которое, впрочем, сам себе и создал.

— Ну, не кипятитесь вы так, — насмешливо произнесла красавица, — а то ещё, не дай Бог…

— Что… что не дай Бог? — заорал военный советник, чувствуя полное своё бессилие пред этой хрупкой изящной женщиной, и из-за этого теряя всякий контроль над собой и своим поведением.

А ведь план его патрона сводился как раз к тому, чтобы воспользоваться результатами её работы, дабы, присвоив себе после удачного завершения этой миссии все лавры, обеспечить себе, ну и своему подопечному, дальнейший карьерный взлёт.

А потому, как бы Павлу Лаврентьевичу этого не хотелось, но сделать он с ней ничего не мог, так как сам из себя ровно ничего не представлял и все его надежды были связаны именно ожидаемыми результатами её деятельности.

— Я хотела сказать, что вы так разволновались, что не дай Бог… — она сделала небольшую паузу, но на этот раз господин Крыницын нашёл в себе силы совладать со своим праведным гневом и, мрачно набычившись, промолчал, — не дай Бог, — продолжила язвительная красавица, — кишка на улицу выбежит, — и, договорив это оскорбление до конца, обезоруживающе улыбнулась, скроив при этом умильно-озабоченную физиономию.

Похоже, этим она стремилась показать, насколько её заботит и беспокоит состояние анального здоровья обожаемого начальника…

Мы с интересом наблюдали за тем, как на голопанели разворачивается эта сцена.

Пронька показал себя замечательным оператором. Он выбирал точки, откуда вёл передачу изображения, находил выгодные и необычные ракурсы, умело вставлял крупный план, мастерски передавая, таким образом, весь драматизм происходящего.

У меня даже были моменты, когда мне казалось, что я смотрю художественную голопостановку.

И, судя по тому, что мы увидели, господин военный советник проигрывал эту словесную дуэль вчистую.

Но, это было не в наших интересах. В наших интересах было бы продолжение этого противостояния, пусть и иными средствами.

А потому я дал Проньке команду на распыление феромонов.

Таким образом, мы создадим нашему усатому гладиатору дополнительную мотивацию продолжать попытки взять верх над своей противницей.

Причем «взять верх», как фигурально, так и, гммм, физически.

Ну, и вообще, это даст возможность перевести противостояние, скажем так, несколько в иную плоскость…

До горизонтальной плоскости, я конечно, сильно сомневаюсь, что дело дойдёт, но всё-таки…

Любая попытка господина Крыницына, предпринятая в этом направлении, сильно увеличит вероятность того, что наши усилия таки увенчаются успехом и мы добьёмся желаемого.

Да и вообще, независимо от того, получится у него что-нибудь или нет, в любом случае, будет весело, хе-хе…

Пронька не подкачал. Феромоны вырвались на простор, и Павел Лаврентьевич сразу же вдохнул их полной грудью. А так как Пронька распылил их непосредственно рядом с ним, то они даже толком не успели разойтись по всему помещению…

И тут на Крыницына снизошло понимание того, что задавить горлом своенравную девицу, к его великому сожалению, не удастся.

Она, похоже, в курсе реальной расстановки сил, и уж очень уверена в себе. Окончательно ссориться с ней сейчас нельзя. А потому, надо стараться как-то по другому добиться желаемого.

А отомстить… Отомстить он сможет и потом.

И, чем выше ему удастся вскарабкаться по карьерной лестнице по результатам этой командировки, тем быстрее он сможет насладиться местью. Он размажет эту гордячку…

Она будет у него в ногах ползать и бороться за право согревать ему постель… Она будет умолять его о том, чтобы он снизошёл до неё и благосклонно владел её телом…

Мечты…мечты… Господин военный советник вынырнул из мира своих влажных грёз и, кстати, вспомнил о том, что, к сожалению, все его попытки совратить госпожу Забелину до сих пор заканчивались оглушительным фиаско.

Последний раз, когда он пришёл к ней с шампанским и цветами, в надежде на понимание и хоть какую-то благосклонность, она его выпроводила.

Выпроводила грубо, бесстыдно сославшись на регулярные женские недомогания.

Но тогда он ясно прочёл в её глазах, что стоит ему ещё хоть что-нибудь вякнуть, и она тут же отходит его по мордасам этим самым букетиком…

Надо сказать, что где-то глубоко внутри у него теплилась слабая надежда на то, что ещё не все потеряно.

И что, может быть, стоит только найти верный подход к этой недотроге, как доселе неприступная крепость выбросит белый флаг и безоговорочно сдастся на милость победителя, то есть на его милость.

И уж тогда он… Снова пришлось делать над собой усилие, чтобы избежать переноса в тот чудесный мир мечты, где он