Последнее слово отозвалось в ее черепной коробке ударом колокола.

Для детей. Хельга.

Маль покачнулась и схватилась руками за стол.

– Вы имеете в виду, что могли бы ввести лекарство детям и сделать их способными пить любую воду?

– Да. Сотня детей может стать неуязвимой.

– В каком отделе хранятся нужные вам вещи? – Маль предпочла перейти напрямую к делу, не растрачиваясь на сантименты.

– Фармацевтическом.

В такое везение было слишком сложно поверить. Она знала там все ходы и выходы, а также потайные двери и маленькие ниши. Маль застыла на мгновение, продумывая возможные варианты действий, но холодное разочарование остудило ее радость. В тех цехах ее знали в лицо и вряд ли успели забыть. Во всяком случае, учитывая интерес Никона, возглавлявшего отдел, ей там показываться не стоило.

Однако она не стала говорить об этом Рувиму. Она получила слишком много информации, которой должна была поделиться с Фицем и Син. Маль уже поняла, что две или три головы могут сообразить куда больше, чем одна, и поэтому решила подождать до встречи с друзьями.

Даже если Рувим и заметил ее метания, он ничем не выдал этого. Вечером он отпустил ее, сказав, что завтра сможет рассказать еще больше.

Решение было простым и настолько очевидным, что она даже не сразу поняла, насколько все легко. Однако ко всему прочему это было еще и неприятно.

Она выложила все обстоятельства двум оцепеневшим (как и она) гостям, а под конец сообщила, что не может помочь Рувиму с его затеей.

Син работала в соседнем тоннеле и сразу же предложила свою помощь. Фиц сидел с задумчивым видом и ничего не говорил, хотя на него это было не похоже. Он обещал подумать до следующего вечера, и Маль согласилась подождать, хотя и предупредила, что Рувим может начать настаивать и давить на нее.

Ее опасения были беспочвенными – старец, казалось, совсем забыл об их разговоре. Очевидно, он решил, что она сама сообщит ему свое решение, как только придет к какому-то выводу.

Вечером Фиц пришел один. Он занял свое уже привычное место на кухне, опустил голову и снова погрузился в молчание. Маль ждала.

– Я знаю, что нужно сделать, – наконец заговорил он, и голос у него при этом был странно глухим. – Я знаю, что нам нужно. Я и Син можем вынести вдвоем много всего, ему хватит с головой. Но для этого нужно на какое-то время отвлечь Никона, который неустанно следит за хранилищем. Кажется, он даже живет где-то недалеко, в одном из соседних помещений. Уезжает только на выходные.

– И?

Фиц потер лоб и вздохнул так, словно на его плечах покоилась тяжесть всего города.

– Если Никон хотел поиграть с тобой, ты должна согласиться. Он примет тебя на работу, если ты ему очень нравилась. Логика очень простая – прожить долго ты не сможешь, а поразвлечься хотя бы разок он с тобой успеет. Он ничем не рискует. В отдел фармацевтики принимает именно он. Если ты действительно так желанна для него, то тебе придется пойти на это. Насколько я знаю, если у него новая девушка, он проводит с ней безотрывно несколько часов, и за это время мы успеем сделать все, что нам нужно.

Маль знала, что он прав. Знала она и о том, что другого выхода не существует. Вынести компоненты в таких огромных количествах другим путем не удалось бы никому. За столько лет работы еще никто не осмеливался грабить Корпорацию. По крайней мере, если такие случаи и были, то о них ничего не рассказывали. Скорее всего, смельчаков, решившихся украсть у Корпорации хоть что-то, наказывали и стирали из истории без следа. Зная, чем она рискует, Маль согласилась на эту операцию.

На следующий день она отправилась к Рувиму и сказала, что она сможет принести все ингредиенты. Он не спрашивал, как она собирается это делать, но поинтересовался, чего она хочет за такую услугу.

Ответ был до боли простым.

– Я хочу, чтобы моя дочь вошла в первую сотню детей, которым вы введете лекарство.

Рувим выдохнул с плохо скрытым облегчением и протянул ей руку в знак согласия.

Для начала Никон сделал вид, что не узнал ее. Однако притворяться слишком долго он не мог – красивые девушки со здоровой кожей были его большой слабостью, в которой он себе никогда не отказывал. Ни одна из побывавших в его комнате за все это время, не могла сравниться с Маль. Она не знала об этом, ей было известно лишь то, что он очень хотел заманить ее к себе и не более. Сейчас, когда впереди была перспектива сделать Хельгу независимой, она могла думать только об этом. Ее мало волновали другие дела, и целая ночь мучений уже не казалась такой страшной, как прежде.

Впрочем, неприкрытое злорадство Никона несколько охлаждало ее оптимизм. Его плотоядный взгляд, вскользь оброненные замечания и довольные улыбки выводили ее из себя, но она держалась, помня о том, что от ее поведения зависит дальнейшая судьба маленькой дочери.

Она сказала, что сможет устроить все только через неделю после того, как ее примут на работу, и Рувим согласился подождать.

Когда вступительные аккорды подошли к концу, и ей выдали рабочую форму с ведром и шваброй, Маль смогла немного расслабиться. Первая и самая шаткая часть плана осталась позади. Она волновалась, что Никон не захочет принять ее на работу или сделает еще что-нибудь. К счастью, или к несчастью, он оказался настолько похотливым и предсказуемым, что все прогнозы Фица исполнились на сто процентов.

Вечером она спускалась вниз, в лабораторию и оставалась там по часу или даже больше. Сил на уборку у нее уже не оставалось, но иногда ей приходилось забирать с собой мусор и выносить его на свалку.

Рувим стал разговорчивым и даже приветливым. За эту неделю они успели о многом поговорить, и Маль использовала каждую возможность для того чтобы узнать и понять как можно больше.

Незаметными вопросами, намеками и подсказками ей удалось выспросить, кто построил такую обширную лабораторию под землей, как ему удалось ее оснастить всем необходимым, и где он взял этих странных белых мышей. Ответы были простыми, но удовлетворяли ее любопытство сполна. Помещения и проходы остались здесь еще с тех пор, как под землей проходила другая сеть тоннелей, соединявшихся в один хребет. Они не использовались уже очень долгое время, и он потратил немало сил для того чтобы найти две комнаты с рабочей вентиляцией. Еще больше труда ушло на подключение к электрическому потоку и наладку водоснабжения. За трубами с отравленной водой мало кто следил, в то время как чистая вода находилась под неусыпным контролем. Поэтому чистую воду приходилось покупать у спекулянтов. В последнее время этим занимался только Фиц. Воды было нужно много, поскольку приходилось ухаживать за мышами. За ту неделю, что он пролежал дома, мыши успели почти одичать. Он оставил им много корма и еще больше воды, но они успели все это разнести и превратить в настоящий свинарник. Маль слушала все его рассказы с улыбкой. В общении Рувим открывался с иной стороны – он часто шутил, активно пользовался жестами и мимикой, а также знал столько новых слов, сколько она не слышала за всю свою жизнь. К слову сказать, мыши остались у него еще от отца – они, как ученые, всегда держали у себя несколько десятков для опытов, хотя популяцию приходилось жестко контролировать, убивая лишних питомцев. От этой детали Маль незаметно поморщилась.