– Ладно, пошли проситься на постой к монахам. Авось не прогонят, – промолвил Филипп. – Глаза слипаются, продолжим гадать завтра.

Рене очень хотелось еще поговорить о смысле таинственных слов, но он понимал, что друг прав.

– Ладно, – вздохнул он. – Завтра так завтра. Спрячь шкатулку в свой кошель.

Они встали и направились к аббатству.

Филипп оказался прав: бенедиктинцы не отказали мальчикам в приюте, накормили их в трапезной, а после этого служка повел их по коридору аббатства к кельям.

Рене шел, с интересом разглядывая старинные стены и на ходу фантазируя.

Вдруг Филипп резко ткнул его в бок локтем и взглядом показал на фреску, нарисованную на стене. Рене присмотрелся внимательнее. Ничего необычного, на фреске был изображен монах на коленях, к нему с небес спускался луч света. Вдоль луча шли буквы. Рене пожал плечами.

Служка развел мальчиков по кельям. Рене вошел в свою и подивился скромности обстановки: кроме кровати, в крошечной комнатке ничего не было. Под потолком виднелось маленькое кривое оконце. В углу стояли таз и кувшин с водой.

Не прошло и минуты, как появился Филипп. Глаза его возбужденно горели.

– Ты видел?

– Что, фреску? Видел, но ничего не понял.

– На луче было написано veritas! Понимаешь? Veritas по-латински – истина!

– И что с того?

– Ну как ты не понимаешь? – нетерпеливо воскликнул Филипп. – Мечтающим – зарождение истины, алчущим – ее кончина. Истина – это солнечный свет!

Рене начал понимать, о чем говорит его друг.

– Подожди, получается, что мечтающим – зарождение света, а алчущим – его кончина?

– Вот именно! А когда зарождается свет? На восходе!

– То есть на восходе должны сбываться мечты? И что для этого надо сделать?

– Ну откуда же я знаю.

Проснулся Рене внезапно и тут же вскочил. Утренний свет осторожно пробивался через крохотное окошко. Он понял! Выскользнув в коридор, он постучал в дверь соседней кельи.

– Фили-и-ипп! – протяжно позвал он.

Дверь открылась, показалось заспанное лицо юноши.

– Ты чего? – сонно спросил он.

Рене протиснулся в дверь.

– По-моему, я догадался! Свет рождается на восходе, да, но где?

– Где? – тупо повторил Филипп.

– Балда! На востоке, понимаешь? На востоке! Это означает, что мечту надо искать восточнее дома, а клад – западнее!

Филипп моментально проснулся:

– Точно! А ты считаешь, что второе – это сокровища?

– Конечно, чего ж еще могут искать алчущие?

– Верно, – Филипп помолчал. – Знаешь, когда мы заходили в дом, солнце как раз садилось, и деревья отбрасывали тени в сторону аббатства.

– Значит, оно стоит на восток от дома.

– Ага, только где именно искать?

– Подожди, Филипп, там же что-то дальше было, в манускрипте?

– Исток как рука, исход как взгляд, – процитировал тот.

Рене лихорадочно соображал:

– Исток, исток… исток реки – это там, где она начинается, зарождается. Точно, имеется в виду начало! Но чего?

– Ведь вторая фраза должна быть связана с первой, верно? Получается «начало света».

– То есть восход? А исход тогда – это закат? Если так, то выходит «восход как рука, закат как взгляд». И что?

– Знаешь, весь этот текст – явное указание на какое-то место, вернее, на два. А как можно описать расположение? Задать направление и дистанцию, верно? – рассуждал Филипп.

– Ты хочешь сказать, что рука и взгляд – это расстояние от Мрачного дома?

– Похоже на то.

Они снова задумались.

– Ну если так, – задумчиво проговорил Рене, – то можно предположить, что нечто расположено так близко, что можно достать рукой. Но что тогда означает взгляд?

– Возможно, наоборот, очень далеко? Так, что это можно только увидеть?

– Слушай, а ведь и правда, похоже. Получается, что мечту надо искать очень близко от Мрачного дома, на востоке, а богатство – далеко от него, на западе.

Филипп подумал и подвел итог:

– В общем, надо вернуться к Мрачному дому, пройти на восток до стены аббатства и все по дороге внимательно разглядеть. А потом от дома идти на запад, выйти из леса и посмотреть, насколько далеко там видно. Возможно, мы увидим что-нибудь на горизонте.

Ветки хлестали по щекам, штаны цеплялись за колючки, но друзья упорно обследовали пространство между домом и аббатством. Время от времени они с опаской оглядывались на Мрачный дом, словно ожидая, что мертвый рыцарь придет, чтобы им помешать.

Оба давно должны были быть в школе, но они не могли ни о чем думать, кроме поиска сокровищ тамплиеров.

Было уже около полудня, когда Филипп закричал:

– Рене! Сюда!

Он показывал на дерево, на стволе которого был вырезан знак из двух встречных стрелок с соприкасающимися наконечниками.

– Такой же, как в доме! – выдохнул подбежавший Рене.

– Точно. И что это нам дает?

– В доме под этим знаком был люк в подвал.

Не сговариваясь, они наклонились и принялись разгребать листья и траву под деревом.

– На земле ничего нет, – вздохнул Рене. – Надо копать.

– Нечем, – грустно ответил Филипп.

Они попробовали разгребать землю руками, но толку от этого было мало. Посовещавшись, мальчишки решили идти в город, а в следующий выходной вернуться с лопатой и продолжить поиски.

К вечеру они вернулись в казармы, уставшие, грязные, одежда и волосы их были покрыты пылью. Сержант Дюпе пришел в ярость.

– Вы обязаны ночевать в казарме, господа! – бушевал он. – У меня нет других дел, кроме как искать своих школяров? Ни шагу больше из гарнизона! Для исправления вам обоим – десять дней дополнительных парных тренировок на алебардах и мечах.

Друзья покаянно молчали.

* * *

Теперь и вечера их были заняты. Но больше всего их огорчало, что они не смогут в следующий выходной отправиться в Сен-Дени. Жак Тильон удовлетворенно потирал руки: не зря он обратил внимание сержанта на отсутствие этих выскочек. Теперь им будет не так весело!

Однако вечерние занятия не мешали друзьям фантазировать и обсуждать дальнейший план действий. Они вернутся туда с лопатой и раскопают все вокруг дерева, на котором были начертаны стрелки. Эх, знать бы, что они означают.

Время тянулось бесконечно долго, но вот штрафные занятия наконец кончились, и друзья, как и все остальные, получили выходной. Купив в лавке лопаты, они направились в Сен-Дени.