Благодаря им покушение может дорого обойтись. Пытаясь убить, вы сами становитесь уязвимыми. Что, если предполагаемой жертве придут на помощь друзья или родственники? Даже если убийца выживет и преуспеет в своей миссии, он рискует подвергнуться остракизму или изгнанию. Как и далекие предки, современное общество не жалует убийц, хотя в условиях конфронтации с враждебной группой последние оказываются как нельзя кстати.

Тот факт, что мы располагаем столь богатым репертуаром защитных стратегий, лишний раз доказывает: убийцы жили среди нас достаточно долго. Настолько, что за это время разум успел соответствующим образом перестроиться. Если страх перед змеями выдает эволюционную историю, в которой змеи представляли серьезную угрозу нашему выживанию, то развитые антигомицидальные механизмы выдают эволюционную историю, в которой угроза исходила от других людей.

Из-за сдерживающих факторов и опасностей, связанных с убийством, большинство потенциальных убийц выбирают альтернативные способы борьбы с соперником. Одна из стратегий в создании альянса с другими людьми – племенем, социальной группой, коллегами – с целью формирования критической коалиции и вытеснения конкурента. Вторая – подружиться с соперником, заручиться его благосклонностью и переманить «на свою сторону». Третья – очернить соперника в глазах других, подорвать репутацию, сделать уязвимым. Четвертая – затаиться, как змея в траве, выждать, когда соперник споткнется, а затем сделать ход. Не исключено, что в процессе ожидания появится идеальная возможность навсегда убрать его с дороги. Внезапно вы можете оказаться в ситуации, когда все складывается в вашу пользу. Риск, которому вы подвергаетесь, решаясь на убийство, становится необычайно низким, а потенциальная выгода – огромной. Может, вы случайно застанете врага одного. Возможно, удастся убить его и успешно замести следы. Вы вдруг обнаруживаете, что обладаете средствами, мотивом и возможностью. И ловите момент. В разуме активируется психологический гомицидальный комплекс.

Если данный сценарий кажется надуманным, давайте на мгновение оставим наш вид и обратимся к близким родственникам-приматам – шимпанзе. Мы с ними произошли от общего предка и разделились около 7 млн лет назад. Тем не менее гены людей и шимпанзе совпадают примерно на 99 %. Это означает, что из 3 млрд пар оснований, нанизанных на нити ДНК, 99 из 100 абсолютно идентичны. Различия, конечно, так же важны, как и сходства. Люди ходят на двух ногах, владеют речью, а овуляция у женщин протекает более или менее незаметно. Шимпанзе прыгают по веткам деревьев, общаются без помощи слов, а самку в эструсе, благодаря ярко-красному цвету гениталий, видно с расстояния тридцати метров. Несмотря на все отличия, шимпанзе являются нашими ближайшими родственниками, а значит, наблюдение за их поведением может пролить свет и на наше.

Инцидент, о котором я расскажу ниже, произошел в общине шимпанзе, обитавшей в джунглях Танзании, и был зафиксирован изучавшими ее антропологами[57]. Одним солнечным днем восемь шимпанзе – семь самцов и одна самка – бродили по границе своей территории. Хотя они редко выходят за пределы участка, эти животные явно воодушевились размером своей группы и вели себя смелее обычного. Недалеко от границы обнаружился одинокий самец. Шимпанзе по имени Годи мирно сидел под деревом, поедая спелые плоды в лучах полуденного солнца. Как правило, Годи путешествовал в компании шести других самцов, принадлежавших к общине Кахама. Но в тот день был один.

Увидев соперников, Годи почувствовал прилив адреналина. Он бросил еду, вскочил на ноги и помчался через лес к товарищам. Преследователи ринулись в погоню и окружили его. В мгновение ока Годи был схвачен. Хамфри, один из доминирующих самцов, схватил Годи за ногу, швырнул на землю и навалился на него всем своим весом в 50 кг. Хотя Годи отчаянно сопротивлялся, он не мог побороть Хамфри и его сородичей, каждый из которых был сильнее четырех олимпийцев на пике физической формы. Обезвредив Годи, шимпанзе приступили к экзекуции. Издавая безумные крики, они кусали, били и топтали беспомощную жертву.

Через десять минут, показавшихся вечностью, нападавшие гордо удалились. На земле осталось изувеченное тело, истекающее кровью от десятков ран. Годи умер не сразу. Но живым его больше не видели. Шимпанзе-убийцы ухватились за редкую возможность, которая представляется раз в несколько месяцев.

Мы часто думаем о человеческих войнах как о формальных сражениях между заклятыми врагами, но в традиционных обществах охотников-собирателей убийство обычно принимают форму набегов, похожих на тот, который ученые наблюдали у шимпанзе. Свидетелем одного стал антрополог Наполеон Шаньон, посвятивший годы изучению группы венесуэльских племен янамамо. В ночь перед налетом вождь Каобава привел соплеменников в эмоциональное неистовство. «Я хочу мяса! – скандировал он. – Я хочу мяса!» На рассвете следующего дня женщины собрали для воинов большой запас плантанов[58]. Мужчины покрыли лица и тела черной краской. «Не дай себя убить», – напутствовали воинов матери и сестры[59]. Жены плакали, опасаясь за жизнь мужей. Путь к становищу врага занял несколько дней. Ночью налетчики разводили костры, чтобы согреться, но в последнюю ночь от этой роскоши решили отказаться.

Тем временем женщины, оставшиеся в лагере, начали нервничать: в отсутствие мужчин их могли похитить соседние племена. Даже союзникам нельзя было доверять.

Военный отряд разделился на две группы, по шесть человек в каждой. Подобная группировка обеспечивала надежную защиту при отступлении. Два человека из каждой группы засели в засаде, подстерегая потенциальных преследователей. Остальные перешли в наступление. Налетчики убили одного из врагов отравленной стрелой и обратились в бегство. Один из них был ранен, но выжил и принял участие в следующем набеге. «Операция» прошла успешно. Они умертвили одного члена вражеской группы, но сами остались в живых, точь-в-точь как шимпанзе в Танзании.

Разумеется, обычно убийство не является решением первого эшелона, причем даже в тех случаях, когда на кону ваша собственная жизнь. Представьте, что в дом ворвался вооруженный грабитель. Как вы поступите? Скорее всего, либо попытаетесь спрятаться или убежать, либо перейдете в наступление. И то и другое одинаково вероятно. Древнее напутствие «сражайся или беги» отражает две самые важные стратегии из доступных нам защит. Тормоза, удерживающие от убийства, развивались вместе с ментальными механизмами, порождающими импульс убивать. К несчастью, процесс коэволюции, в рамках которого происходила адаптация к этим тормозам, создал порочный круг, из которого нет выхода. Совершенствуя механизмы защиты, мы одновременно совершенствовали способы убийства.

Коэволюционные гонки вооружений обычно происходят между двумя разными видами, где один является хищником, а другой – добычей, или между паразитами и хозяевами. По мере того как хищники истребляют более медленную и менее проворную добычу, оставшиеся особи и их потомки эволюционируют. Со временем остаются самые быстрые, чуткие и хитрые. Эти более развитые способности, в свою очередь,