Я покачала головой.

— Ах! — сказал Масугу и кашлянул. — Да. Мы ведем вас в школу Полной луны. Это великая миссия леди Чийомэ после смерти ее мужа. Вас будут учить как помощницу в храме… и не только этому.

Я думала над этим.

— Но зачем ей ходить по стране среди сражений и воров, чтобы найти девочек для роли мико? Разве возле ее дома не хватает девочек?

— Видимо, нет, — пробормотал Масугу.

Мико?

Полная луна… Конечно, символ Чийомэ-сама, что был у всех, как и у меня.

Я какое-то время молчала, но мысли путались, я вспоминала разговоры с леди Чийомэ и ее слугами. Мне казалось, или меня купили из-за более важной цели, чем быть помощницей в местном храме? И этот путь — прочь от дома, среди опасных мест и снега — для того, чтобы меня (и Эми с Тоуми) обучили носить красно-белое одеяние, петь и танцевать на свадьбах и фестивалях, подносить лесным богам рис и чай?

Я спросила в ту ночь у Эми и Аимару об этом. Они были удивлены, но не новостью, а моей реакцией. Словно я спросила у лейтенанта то, что должна была знать.

Мико? Это было… странно. Но если она купила меня для этого, то это не самый худший вариант.

9

Цена

Мы поднимались все выше, обогнули красивое озеро и направились к горам.

Птицы пели на деревьях, и я насвистывала с ними. Было приятно, что птицы были здесь.

— Ты повторяешь птиц? — спросил Масугу.

Я кивнула.

— Можешь изобразить гагару? — мы слышали ее утром на озере.

Я улыбнулась. Эта была моей любимой. Я приподняла руки и издала печальный клич гагары.

— Прекрасно! — рассмеялся Масугу. — А как насчет… соловья?

Я оглянулась на него.

Он рассмеялся снова.

— Ладно, шучу, — он посмотрел на меня. — А сова? Можешь три раза ухнуть?

— Снова шутите? Это просто, — чтобы доказать, я подняла руки ко рту снова издала три длинных уханья — как у лесной совы, снежной и совки.

Он присвистнул, не как птица, а показывая, что впечатлен.

— Ну, Мурасаки-сан, если ты решишь оставить ряды, эм, жриц, тебя ждет будущее в разведчиках Такеды, — я вытаращила глаза, и он сказал. — Так разведчики общаются. Есть целые коды. Гагара — «все чисто». А три совы — «опасность, будет атака!».

— Да?

— Ну, — сказал он, — сама посуди. Мы обычно сражаемся днем. Как часто ты слышишь, чтобы совы ухали днем?

Я кивнула. Было логично использовать этот звук как сигнал тревоги.

— Но, — рассмеялся Масугу, — я не знаю, что значит сигнал, изданный тремя разными совами.

Мы посмеялись и поехали в горы, остальные плелись за нами.

Мы взбирались по узкой тропе, воздух становился холоднее, голых деревьев становилось все меньше. Я не замечала. Масугу закрывал меня сзади, конь был теплым, и я рассказывала о том, как он испугал меня, когда в впервые увидела его в гостинице.

— Конечно, — сказала я, — самураи всегда немного пугают. Потому я радовалась, что отец перестал быть таким, ведь я бы не хотела, чтобы он был страшным.

Через миг Масугу склонился к моему уху.

— Мурасаки-сан, а ты знаешь… почему твой отец перестал быть самураем?

Мы пересекали ручей, и я вспомнила плеск копыт в воде, пока мешкала с ответом. Я знала, что отец рассказал нам. Он не хотел больше убивать. Но я покачала головой.

Лейтенант вздохнул.

— Не знаю, мне ли рассказывать тебе, — сказал он, — но ты должна знать. Твой отец был из воинов лорда Оды. Один из величайших. Когда я был маленьким, я видел, как он сражался. Кано Казуо был известен силой своего меча, как и тем, что был отличным поэтом при дворе. Ода Нобунага поручил ему задание, о котором знал только сам лорд Ода, хотя это было связано с Имагавой, но он отказался. Так сделали и двое самураев, что должны были идти с твоим отцом. И лорд Ода дал им выбор: или они совершают ритуальное самоубийство, или становятся слугами для лорда Имагавы. Два воина убили себя, не пожелав такого бесчестия, но твой отец стал бедным писцом.

Я была потрясена. Это казалось правдой. Мама никогда не рассказывала, что случилось с ним в тот день, когда он пошел на зов лорда Имагавы. Она никогда не говорила об этом. Она вообще говорила об отце, когда печалилась или злилась, и мы с Усако старались не упоминать его. Пока Масугу не заговорил, я и не слышала имени отца уже два года. Я знала, что Ото-сан был самураем, сражался, но мысль, что он махал мечом в бою и убивал… И какое-то задание заставило его отказаться…

— А двое других, — спросила я, стараясь управлять голосом, — что убили себя… Кем они были?

— Да, — Масугу-сан отметил, что я задала правильный вопрос. — Ханичи Бенджиро и Таругу Макото, — хмуро сказал он. — Отцы Эми и Тоуми.

Я оглянулась за Масугу на остальных. Эми хмурилась, как и всегда. Тоуми была похожа на нож, что искал, куда вонзиться.