Совесть нещадно ест ее поедом. Она впадает в ненавистную ее натуре тяжко переносимую хандру. То и дело порывается во всем признаться отцу. Ситуацию разруливает Ксения, убеждая Яну в оправданности и даже гуманности таких мер. Они идут в школу, берут план занятий, до приезда Рагнарина успевают посетить первое вводное занятие. Как ни странно, преподаватель хвалит их обеих, хотя и делает Шахиной замечания по стилистике и отмечает в ее речи неоправданные лексические повторы.

Терзания совести ослабевают. Она добросовестно работает над материалами, которые им дали на самостоятельную обработку, и старается не зацикливаться на том, что изначально привело ее в языковую школу.

Но уже в пятницу они с Ксенией вместо занятий по русскому посещают запланированный концерт. Первые полчаса Шахину обуревает глубокий моральный шок. Группа «Ленинград» подрывает и смешивает все ее мысли. Оказывается, она действительно слабо владеет русским языком. Попеременно краснея и бледнея, вслушивается в производные скабрезных слов, не замечая того, что в какой-то момент начинает заряжаться чумовой энергетикой исполнителей.

— Вот это да… Такая мощь от них прет! Они сами кайфуют от того, что делают, — восторженно кричит Шахина приплясывающей в наэлектризованной разношерстной толпе подруге. — Солистка — просто петарда!

— Да!

— А что означает это слово?

— Какое?

— Ну, это… По*бень?

— А-а-а, — заливисто смеется Ксенечка. — Дребедень, ерунда, фигня…

— Слушай, ну это же лучше всяких курсов, — на выдохе кричит Янка.

— А я говорила!

Вместе хохочут. Танцуют и подпевают.

— Как же, должно быть, офигенно — стоять там! — кричит Янка подруге, не особо заботясь, разбирает ли та в шуме ударных нот смысл сказанного. Эти слова просто выходят из нее на пике воодушевления. — Сцена. Свет софитов. Внимание и эмоции такого количества людей! Потрясающе!

На кураже эмоций после концерта набивает Рагнарину сообщение.

Яна Шахина: Все идет по плану!

Он ничего не отвечает, хотя прочитывает сообщение в течение минуты. А еще через пять — перезванивает.

— Ты где?

— Я???

— Да, где ты находишься?

— Мы с Ксенечкой по набережной гуляем.

— Значит, вопрос с отцом решен?

— Да.

Не успевает Шахина мысленно укорить себя за изворотливость, как Рагнарин информирует:

— Жди. Сейчас приеду за тобой.

Едва до нее доходит смысл сказанного, вопит, не сдерживая радости.

— Ты в Москве? Москве? Москве?

— Полтора часа назад приземлился. Не хотел тебя беспокоить. Думал, спишь уже.

— Вау-вау-вау! Мой Денисочка вернулся, — последнее Яна уже не ему, а подруге своей вещает.

Высота ее голоса заметно снижается, но звучит все равно достаточно громко, чтобы он услышал и инстинктивно задержал дыхание. Ни одна из его многочисленных бывших не называла Рагнарина подобным образом. Никому из них не хватало смелости, вот так вот в открытую присвоить его себе.

Не ища себе малодушных оправданий, решает, что смелость Янки вызывает у него уже не простое уважение, а определенное и вполне осознанное восхищение. И то, что именно она сказала… Это ему, как ни странно, тоже доставляет удовольствие.

— Как ты меня найдешь? — прерывисто шумит в динамике.

— Сбрось мне «точку» геолокации.

— Ок. Сейчас. Да… Тогда я отключаюсь? И жду?

— Да. Давай. Я выхожу из дома.

* * *

Никак не приноровиться к тому, что каждая новая встреча с Шахиной открывает внутри него новые территории, которые раньше за ненадобностью скрывались в темноте. Нервные окончания оголяются и искрят. Внутренности сотрясают поразительно мощные незнакомые ощущения. И все это происходит за ничтожную десятку секунд, пока Янка с радостным смехом мчится к нему навстречу.

— Денис!

Обнимая, прижимается лицом к его шее. Нежно трогает губами кожу. Не целует, но этого бесхитростного контакта хватает, чтобы пробить тело Рагнарина током. Планомерно выдыхая, он зарывается лицом в ее неукротимые пышные волосы. Вдыхая, заполняет легкие запахом, который по столь же невероятным причинам уже стал для него странным афродизиаком. Прожил двадцать восемь лет и не подозревал, что подобные ощущения в принципе возможны.

Поднимаясь на носочки, девушка отстраняется и заглядывает ему в лицо.

— Привет!

Задорно смеется. А он лишь удивляется тому, как легко у нее это получается.

— Привет, Яна.

— Как у тебя дела? Как? Все хорошо?

— Все хорошо, — подтверждает с усмешкой.

— Ты вернулся. Ты вернулся! Вернулся… — повторяет с восторгом, словно до сих пор не верит тому, что видит его.

Тогда он тоже смеется. Хрипло и сдержанно, но искренней, чем когда-либо в жизни.

— Да, солнечная, вернулся.

— Познакомьтесь, — отступая в сторону, Яна указывает на невысокую светловолосую девушку. — Денис, это моя любимая подруга Ксенечка. Она добрая, умная, милая и веселая! Ксенечка, это мой Денис. Он — самый лучший.

С кем-то другим он бы усомнился в искренности сказанных слов. Когда он успел покорить ее? Резонный вопрос. Только с Шахиной нельзя проследить логическую цепь событий и их последствий. Рагнарин лишь знает, что в ней нет ни грамма фальши. Она говорит исключительно то, что чувствует.

— Привет! — бодро здоровается подруга, будто бы подражая Янкиной манере поведения. Но, вот ему и наглядное сравнение, не вызывает никаких эмоций. — Приятно познакомиться, Денис!

— Взаимно. Полагаю, вы нагулялись? — последнее уже Шахиной.

Неосознанно притягивает ее ближе под бок. Касается губами виска.

— Угу. Мы собирались домой. Подвезем Ксеню?

— Хорошо. Давайте в машину.

Девушки несутся к автомобилю практически бегом.

— Крутая тачка, Денис! — восклицает подруга. — Вот бы еще цвет поярче, чтобы в глаза бросалась…

Рагнарин не утруждает себя ответом, а Яна оглядывая предмет обсуждения рассеянным взглядом, мысленно недоумевает, что особенного Луценко нашла в его машине? И зачем вообще человеку выделяться за счет средства передвижения?

Улавливая ее потерянность, Денис смеется.

— А тебе какие автомобили нравятся, Ян?

Она хмыкает, немного стыдясь своей несведущести. Если она ранее где-то что-то и слышала, в памяти ни одной марки не всплывает. Пустота.

— Те, которые на ходу, — выдает, припоминая, как барахлила и глохла посреди дороги старая машина отца.