Беспокойное озеро… Сколько же тайн оно видело за свою жизнь, что хочет рассказать?

Или, может, оно мне желало подсказать, что меня здесь ждет? В плеске волн я слышала только одно – беспокойство, беспокойство… И, что самое любопытное, интуиция мне предсказывала то же самое. Необъяснимая тревога сгущалась в душе, развеивая недавнюю безмятежность.

– Ребята, может, пойдем домой? – предложила я, поднимаясь. – Комары кусаться начинают.

– А ты лезь в воду, тут не укусят! – ответила Лилька, бултыхаясь на середине озера.

– Да и темнеет уже, – я огляделась. Небо над нами еще было светлым, но восточный горизонт давал понять, что в считаные минуты станет темно.

– Вот это класс! – довольно воскликнула Наташка, тоже оглядевшись. – Никогда не купалась после заката, а это так здорово! Хорошо, что мы здесь одни, без взрослых!

Похоже, от Наташкиной тоски по Греции уже ничего не осталось.

– Будем в лесу гулять! – веселилась она, брызгая водой в Кольку. – Костер разведем, картошки испечем! И плавать я могу сколько влезет, хоть всю ночь! А то с родителями – то нельзя, это нельзя, ах, замерзнешь, ах, утонешь, достали!

– Ну тебя, Наташ, смени тему, – поморщился Колька. – Надо сказать спасибо Нике за приятный отдых!

– Ника – спасибо! – полушутя замахала она мне руками.

– Пожалуйста, – ответила я, перелистывая Лилькину книжку. – Будешь ответственной за культурную программу нашего отдыха. Когда по лесу гулять, когда костер с картошкой жечь – распоряжаешься ты.

– Договорились! – радостно закричала Наташка.

Только когда совсем стемнело и тонкий серпик молодого месяца ярко засиял на небе, нам удалось вытащить ее из воды. Прогулка до дома по ночному лесу тоже вызвала у нее море восторгов.

– Как тут темно! Ой, а страшно! – радостно визжала она, то и дело хватая нас за руки.

– Действительно, прикольно так идти! – соглашались остальные. – И здорово, и жутковато! Адреналинчик!

А вот мне было просто жутковато, без восторгов. Слишком уж свежи были в памяти кое-какие события, творившиеся под таким же покровом ночи… Лес жил своей ночной жизнью, далекой от сна и покоя, и мне все казалось, что чьи-то недобрые глаза глядят на нас из его чащобы, а кто-то маленький, юркий и опасный еле слышно крадется следом.

Цок. Шурх. Хрусть. Много разных других звуков. Цок. Шурх… Хрусть.

Кажется ли мне или эти три звука стали выделяться из лесного гама своей ритмичной последовательностью, хоть и с большим интервалом?

Цок. Шурх… Хрусть.

– А вот слушайте анекдот…

Слушаем анекдот. Смеемся. А через время снова повторяется. Цок. Шурх. Хрусть.

Наконец, к моему великому облегчению, мы вышли из леса и стали подниматься в гору – поселок стоял на возвышенности. И я узнала по очертаниям наш дом на краю балки, и в нем светилось окно. Наверное, Егор нас уже дожидается…

Здесь царили совсем другие звуки. Лаяли собаки, где-то играла музыка. Совсем близко от нас застучали колеса поезда. Я подняла голову. Точно – по другую сторону балки мелькали вагоны электрички, набирающей скорость, а потом еще одной. Там сияла огнями большая станция.

– О, явились, голубчики! – услышала я гневный женский голос, едва вошла во двор. Вот так новости – у входа в дом стояла незнакомая толстая тетка пенсионного возраста с густыми темными бровями и двойным подбородком. Уперев руки в бока, она смотрела на нас зло и недовольно. А рядом с ней возвышался колонной высокий худой мужик с не менее хмурым лицом.

– Ну наконец-то! – продолжала тетка. – А то мы уже собирались идти вас искать по лесу!

Нас что, с кем-то спутали? Или мы не туда зашли? Да нет, дом вроде бы наш, вон и Егор в дверях стоит с виноватым видом…

– А вы, собственно, кто такие и что тут делаете? – я сделала шаг вперед.

– Кто мы такие?! – всплеснула руками толстуха. – Я, между прочим, Александра Ивановна, для вас – тетя Шура. Мне поручили приглядывать за домом и за вами. Мать не говорила разве?

– Говорила…

– Ну вот. Гляжу, достанется мне мороки! «Они умные, они хорошие», – передразнила она кого-то. – Уже вижу, какие умные – слоняются до полуночи неизвестно где. Собиралась с участковым вас искать! – она кивнула на мужика.

Я смутилась:

– Здрасте…

– Здрасте, – он подошел поближе, внимательно окинул нас цепким, колючим взглядом. – Отлично. Еще пять малолетних обормотов на мою голову. Приедут вечно такие умные да хорошие, а потом то драка с тяжкими телесными, то в лесу без вести пропадают, то в озере тонут. Был поселок как поселок, теперь дачники эти понаехали – стало весело!

– Ну, мы не собираемся ни драться, ни тонуть, – подал голос Колька.

– Так и никто не собирается, – словно маленькому, ответил участковый. – А статистика растет. Ладно. За ручку я всех водить не могу, поэтому вот вам мой номер телефона, – он вынул блокнотик, записал номер на листке и протянул Кольке. – Если вдруг что-то случится… Меня зовут Сергей Павлович. И просьба впредь так допоздна не загуливаться.

– Извините, – съязвила я. – Мы не знали, что тут места такие… криминальные.

– Да нет, – он стушевался. – В основном здесь спокойно. Но мало ли что…

Участковый попрощался и вышел. За ним, сердито ворча, утопала и тетка Шура.

– Вот вам и «никакого контроля»! – рассердилась Наташка, поднимаясь на высокое деревянное крыльцо. – Сейчас еще вещи разбирать, а я так устала и есть хочу!

– Действительно, противная тетка, – согласился Колька. Я только вздохнула – мне эта дама тоже не понравилась.

Егор посторонился, пропуская нас внутрь. К моему удивлению, с кухни доносился аппетитный запах, и когда мы туда вошли, на печке обнаружилась большая кастрюля с борщом и вторая поменьше, с тушеной картошкой.

Глаза Кремневой радостно заблестели:

– Не знала, Егор, что ты готовить умеешь!

– Прикинь, я и сам этого не знал! – хохотнул Егор. – А приготовила обед тетка Шура, что сейчас была. И я, знаете, еле вас дождался – садимся за стол, что ли?

Стряпня оказалась великолепной, и настроение у всех моментально улучшилось. Даже Наташка сразу раздумала жаловаться на нарушение нашей личной свободы. Да и я подумала, что нет худа без добра.

После ужина мы разобрали вещи и попутно исследовали дом. Он, как я уже говорила, стоял на склоне, врезаясь в него, и с одной стороны у дома был один этаж, а с другой два. Входа тоже было два – с одной стороны на первый этаж, с другой – сразу на второй, который с этого боку выглядел первым. Но, учитывая небольшую чердачную комнатку, можно было амбициозно заявить, что нам достался трехэтажный особняк. Первый этаж по понятной причине имел окна только с одной стороны – в гостиной и кухне и одно маленькое у входа.