Проклиная себя на чем свет стоит за то, что не слиняла, сказавшись больной, когда еще можно было успеть на метро, я дотянулась до Алекса, мягко, но решительно развернула его к себе и сообщила с милой улыбкой:

— Я иду домой.

— Чего?

Грохот вокруг стоял неимоверный.

— Я иду домой! Мне здесь дерьмово, и я ухожу! — прокричала я именно в тот момент, когда музыка смолкла; все оглянулись, высматривая, кто тут такая гарпия.

Я попятилась, силясь изобразить улыбку.

— Пока, Аманда, было просто чудесно, хорошо, что поболтали, до скорого! — Все это я выпалила уже на бегу.

Озадаченный и пьяный Алекс, спотыкаясь, плелся за мной. Возле двери я налетела на Фрейзера, провожавшего гостей. Он с сомнением посмотрел на меня. К чертям собачьим! Я не собиралась вновь напоминать ему о том, как ничтожна была моя роль в его жизни.

Алекс ушел вперед, под его ногами шуршал гравий. Ясное дело — заказанные заранее такси появятся через несколько часов, не раньше. Значит, топать целую милю вдоль дороги, а затем в Фулхэме гоняться за кебом — и это в сырую субботнюю ночь, как раз в то время, когда закрываются пабы.

— Мелани! — послышалось у меня за спиной.

Я обернулась. На нем был такой же килт, как и на Энгусе, только вид получался менее свинский. Волосы, спутавшиеся во время танцев, падали на глаза. Я подавила желание кинуться навстречу, сжать его в объятиях и взъерошить эти густые волосы, чтобы показать, до чего же я рада снова видеть его.

— Привет, — хладнокровно произнесла я. — Гм… Классный вечер.

— Пожалуй. Да. Да, конечно. Извини, что не узнал тебя тогда по телефону.

Вспомнил, значит?

— А, ничего, я тоже тебя не узнала, — пробормотала я (потому и заголосила «Фрейз!»).

— Кажется, целую вечность не виделись.

— Верно.

— Ну, еще встретимся.

Вокруг было тихо. Силуэт Фрейзера выделялся на фоне дома: высокий, но уже не напоминавший толщиной струю мочи. Он казался одновременно и знакомым, и чужим.

— Непременно.

— Идем, лапуля! — Голос Алекса звучал слегка встревожено.

Я слабо улыбнулась Фрейзеру и зашагала по дорожке. Алекс, которого так внезапно выволокли из дома, не знал, провинился он в чем-нибудь или нет, да и я толком не понимала, на кого психанула. На него? На его друзей? На его родителей — за то, что не были кем-нибудь посолидней? Или на далеких предков — за то, что не были с королем на дружеской ноге? Я видела, как Алекс со своими одурманенными мозгами пытается в этом разобраться. По счастью, ради собственной безопасности он решил остановиться на первом варианте.

— Ты в порядке?

Пришлось второпях обдумывать стратегию. На языке вертелось: «Нет, не в порядке. Я ненавижу твоих друзей, они отвратительно вели себя со мной. Отвратительно — даже не то слово, они просто в упор меня не видели. И все потому, что я ходила не в такую школу, и имя у меня банальное. Так что я зла как черт, но мне это совсем не нравится, уаааааааа».

Однако, будучи независимой девушкой, имеющей собственное мнение, сказала я вот что:

— Да, все великолепно, просто мне не терпелось поскорее забрать тебя домой — надо же было как-то тебя оттуда вытащить. — И для пущей убедительности стыдливо хихикнула.

По мере того как сияющие золотые огни ярко освещенного особняка меркли за деревьями, я смотрела на своего большого, сильного, умиротворенного и слегка шатающегося мужчину, и мне становилось лучше.

Утро следующего, воскресного дня мы чудесно провели в постели, «залечивая» похмелье Алекса, а потом он отправился к своим дружкам — после того, как обнаружил, что я вовсе не стремлюсь обсуждать вчерашний фантастический вечер, «особенно классный момент — это когда Барфилд запихал салфетку себе в задницу, ха-ха-ха».

Я весь день провалялась с газетами.

Было уже совсем поздно, когда Алекс с грохотом ввалился в дом, вероятно разбудив Линду, и уж точно меня. Он долго носился по кухне в поисках чего-нибудь съестного моей игры в шеф-повара хватило на неделю, и теперь продуктов не было вообще, так что не представляю, что он там нашел. Видимо, нашел, поскольку в эти дни вид у Линды был еще более вздрюченный, чем обычно. А я-то думала, она не меньше моего обрадуется, что в доме есть мужчина, потом вошел в комнату, сел на краешек кровати, чмокнул меня прямо в нос, взъерошил мне волосы и провозгласил:

— Угадай, что случилось! Я нашел квартиру! Точнее, я нашел свою прежнюю квартиру! Чарли меня простил, и я сваливаю к нему!

Я села. Сама не понимала этого прежде, но теперь, услышав слова Алекса, я вдруг осознала, что ведь строила планы на наше с ним будущее. Мы подыщем комнату в хорошем районе и, возможно, обзаведемся собственным уголком, когда Алекс получит работу с этой звукозаписью. Или останемся здесь — Линда не будет против. А если будет, то она сама съедет — ах нет, это же ее квартира. В любом случае, я и в мыслях не держала ни что мы расстанемся так скоро, ни что решение это он примет так легко и беззаботно. Пусть это длилось всего десять дней, но просыпаться рядом с Алексом стало для меня необходимостью, и я не хотела жить иначе.

— Э-э, здорово, — храбро произнесла я. — Так Чарли все еще живет в…

Словно мы с Чарли бездну времени проводили, изливая друг другу душу про нашу личную жизнь.

— Ага, в Фулхэме. Потрясная квартира.

— Да она же за тысячу миль отсюда! И потом, это Западный Лондон… Ты же ненавидишь Западный Лондон!

— Но не могу же я вечно тебе надоедать!

А ведь я именно такие планы и строила.

Я надула губы, надеясь, что это придаст мне соблазнительный вид.

— Я бы не возражала.

Алекс взглянул на меня и еще раз потрепал по волосам. Но уже не с таким энтузиазмом.

— Со мной все будет в порядке. Ты по-прежнему моя любимая тыквочка. Да?

— Да.

Мы нырнули под одеяло. Вопрос был закрыт. Если не считать того, что когда в три утра я отправилась за стаканом воды, то сама не знаю зачем долго смотрела на свое отражение в кухонном окне — и начала плакать. Потом забралась обратно в постель и, крепко прижавшись к Алексу в ночной темноте, постаралась выбросить все из головы.

Фран забежала в понедельник вечером, перед походом в паб.

— Ну, как вечеринка?

— Ха-ха. Тебя там явно не хватало.

— Разве только тебе и этому мерзкому дружку Алекса, Чарли. Похоже, он думает, что раз я не училась в закрытой школе, то можно каждый раз по пьяной лавочке хватать меня за задницу.

— Кстати, о Чарли…

Я выложила ей все. Мне очень хотелось услышать в ответ: «Мел, если он переезжает, это не означает, что он тебя не любит. Алекс просто хочет встать на ноги, так что если все и закончится, то только по твоему собственному решению. Все будет в полном порядке».