У Лизы на столе стояла большая рамка с фотографией мужа, сделанной прошлым летом в отпуске. Андрей смотрел на нее вполоборота с легкой улыбкой на губах. Должно быть, ему было приятно, что его жена в своем новом офисе занимается правильными делами. Клеенчатая тетрадка, которую она так и не успела прочитать накануне, была убрана в ящик письменного стола. Дубровская кинула быстрый взгляд на снимок и принялась за работу. За два часа она просмотрела половину бумаг, делая для себя необходимые пометки. Все свободное пространство стола заняли кодексы и комментарии, а также сборники судебной практики, в которых Лиза пыталась найти решения по аналогичным делам. В таком виде и застал ее пожилой охранник, который через сутки нес вахту возле входа в офисное здание.

Мужчина постучал костяшками пальцев по двери и, не дожидаясь приглашения, вошел.

– Елизавета Германовна, – сказал он робко, озираясь по сторонам. – Вам передали пакет.

– Пакет? – переспросила Лиза, ожидая увидеть большое заказное письмо, десятки которых приходили ей по почте из следственных органов и суда. Но то, что принес охранник, действительно больше походило на пакет или небольшую посылку. На внешней стороне было выведено ее имя, почему-то без адреса. Никаких марок, сургучных печатей, шпагатной опояски или еще чего-нибудь из обязательных почтовых реквизитов не наблюдалось вообще.

В тот момент это не показалось Лизе странным. Она кивнула охраннику и, едва дождавшись момента, когда за ним захлопнется дверь, вскрыла пакет. Там оказались деньги. Несколько пачек сторублевых купюр. К сумме прилагалась записка: «За защиту Виталия Бойко».

Елизавета перевернула лист так и эдак, а также тщательно исследовала сам пакет. Никаких пояснительных надписей ни на внутренней, ни на внешней стороне странного послания не наблюдалось. Кто-то оплатил ей защиту Бойко и пожелал остаться инкогнито. Этот таинственный кто-то не потрудился обговорить с ней условия сделки, не заключил договор и даже не взял расписку. Этот кто-то не нуждался в гарантиях возврата денег, ведь она могла отказаться от защиты, а деньги как бы между прочим положить в свой карман. Конечно, это Лиза бы делать не стала, но тот, кто сыграл с ней такую странную шутку, не мог знать этого наверняка. Сумма была приличной, хотя и не фантастической, и некоторые ее маститые коллеги только бы пренебрежительно усмехнулись, получив такой гонорар по делу об убийстве. Господин Лыков обещал ей больше за свой развод. Но тем не менее это были настоящие деньги, которые, как говорится, просто так на дороге не валяются. Или все-таки валяются? Сама манера, в которой этот загадочный некто заключил с ней договор, словно заранее зная, что она с ним согласится, волновала ее, лишала покоя и даже вызывала внутренний протест. С чего он вдруг решил, что она возьмется за дело? Неужели он уверен, что, кроме того как защищать убийцу-врача, ей больше заняться нечем? Да у нее полно дел. Взять того же Лыкова! Если он не сподобится заключить с Ниной мировое соглашение, она прочно увязнет в его деле на несколько месяцев. А сколько судебной практики ей придется пересмотреть! Да и кроме Лыкова у нее есть небольшое уголовное дело («дельце», как ехидно бы заметили ее коллеги) за подделку водительского удостоверения. Правда, в нем она защищала не матерого мастера, а всего лишь водителя-недотепу, который, не мудрствуя лукаво, просто исправил ручкой нужную ему цифру. Еще несколько мелких гражданских дел, и все... Однако это не повод так просто закидывать в ее офис деньги!

Охваченная недоумением и недовольством, Лиза кинулась к охраннику. В руках она держала разорванный пакет, в котором кое-как помещались пачки денег.

– Кто это мне принес? – спросила она, стараясь унять учащенное дыхание.

– Женщина, – сглотнул охранник. Похоже, он и сам перепугался до смерти. Ведь его предупреждали ни в коем случае не брать подозрительные пакеты. – Вернее, это была девушка. Молодая и симпатичная. Она была так мила... что я даже ничего не заподозрил. А что-то не так?

– Когда это произошло? – строго спросила Дубровская.

Охранник пожал плечами:

– Совсем недавно.

– Я уже была в офисе?

– Да.

– Но почему вы тогда взяли пакет, а не посоветовали ей пройти прямо ко мне?

– Я так и сделал. Она прошла, но через пять минут вернулась и сказала, что вас нет в комнате. Ждать она не могла, потому что жутко торопилась. Она попросила меня об одолжении, и я принял пакет. Быть может, вы куда-нибудь выходили?

– Я отсутствовала не более пяти минут, потому что, гм... была в туалете. Ну, да ладно. Она сказала, что в пакете?

– Нет. А что там было?

Охранник вытянул шею, должно быть, ожидая увидеть в руках Лизы ручную гранату. Она машинально прикрыла пачки бумагой.

– Она представилась, кто она? Как можно с ней связаться?

– Нет. Она сказала, что вы все знаете. Она была так мила...

Похоже, девица и вправду была милашкой, раз у пожилого охранника напрочь отшибло соображение. В конце концов, странная посетительница могла оказаться террористкой!

– Вы хотите, чтобы я отдал ей пакет обратно? – бестолково спросил мужчина. – Ну, разумеется, если она еще придет.

Отдать ему деньги? Разумеется, нет. Кто его знает, вдруг взбалмошная девица вернется и, чего доброго, предъявит ей претензии. Хотя о каких претензиях можно вести речь, если она даже не убедилась, что деньги попали по адресу. Дубровской не оставалось ничего другого, кроме как убраться в свою комнату, прижимая к груди растерзанный пакет. Она решила оставить деньги у себя. Означало ли это, что она уже приняла на себя защиту Бойко?

На столе трезвонил мобильник. Наскоро швырнув деньги в зияющий пустотой сейф и даже не закрыв дверцу, Лиза схватила трубку.

– Канцелярия областного суда, – представились на том конце провода. – Сегодня состоится предварительное слушание по делу Виталия Бойко. Мы вас ждем в шестнадцать часов.

– Какое слушание? – оторопела Лиза.

– Извините, это адвокат Дубровская?

– Да, это я.

– Тогда почему вы задаете вопросы? Просто приходите в четыре часа.

– Я? Ну, постойте... Это, должно быть, какая-то ошибка. Я еще не заключала соглашения с Бойко. Я вообще не решила, буду ли его защищать.

Она с опаской взглянула на пачки денег в разорванной упаковке.

– Отлично. Приходите и все это сами скажете судье, – со смешком заметила секретарь, должно быть, молоденькая девчонка.

В ухо понеслись гудки отбоя. Елизавета с досадой стукнула рукой по столешнице. Однако это уже переходило все границы! Ее сосватали в процесс, даже не поинтересовавшись тем, что она думает по этому поводу. Ее назначили, как это некогда делал заведующий их адвокатской коллегией Пружинин, подыскивая защитника по бесплатному делу. То была процедура, урегулированная законом, и у Елизаветы не возникало ощущения, что ее используют. Здесь же ей кинули денежную подачку и велели явиться на слушание. Что они там о себе думают? Кем приходится эта странная девица заключенному Бойко? Любовница? Родственница? Спонсор? Интересно, они согласовали такую линию поведения? Если так, то это очень глупо. Нельзя таким образом заставить адвоката работать. Можно, конечно, прижать ее к стенке и вынудить сидеть на слушаниях, но заставить против воли защищать, причем защищать эффективно, произносить пламенные речи, обязать просто невозможно. Да и что скажут они, если она просто не явится на заседание?