никаких проблем, — напряжение сразу схлынуло и мама, кажется, приободрилась. Кажется, у них какие-то планы. Что неудивительно. Родители не те люди, которые будут сидеть все время на одном месте.

— Мам, — продолжила я, — помнишь, у меня в детстве игрушка была — маленький серебристый волчок со стрелкой..

— Ммм… да, помню что-то такое, — судя по звукам, мама одновременно с разговором готовила завтрак.

— А… где он сейчас, не знаешь? — спросила как можно беззаботней.

Мама призадумалась ненадолго.

— Наверное, на чердаке, в коробке памяти… Ты его так любила одно время, всегда с ним носилась… да и потом, он маленький, компактный… да, думаю, он в коробке.

«Коробка памяти» — это милые вещички из моего детства — несколько игрушек, первые туфельки, детский локон. Не то чтобы мама и папа были так уж сентиментальны, просто это довольно мило, и позволяет спокойно избавляться от горы остального детского хлама.

— А ты не помнишь, кто мне его подарил? — закусила я губу в ожидании ответа.

— Подарил? Да ты сама его нашла. Наверное, поэтому он тебе так и нравился. Мы еще с папой так смеялись: надо же ночью на поле найти игрушку..

— Ночью? На поле?

«Это что еще за история?»

— Ага. Мы тогда сюда первый раз приехали. И пошли как-то с папой ночью в поле на звезды смотреть..

…Пахнуло теплой землей и травами…

— И тебя с собой взяли, ты еще совсем малышка была. Пока мы звезды разглядывали, ты куда-то убежала, перепугала нас. Потом смотрим — идешь обратно, не плачешь… и в пальчиках этот самый волчок крутишь.

«Де-я, возьми, теперь это твое»

Я почувствовала, что у меня кружится голова.

— А чего ты вдруг про него вспомнила-то? — удивилась вдруг мама

— Да так… увидела у знакомых похожий, — почти и не соврала я, — Ладно, мам… тогда до встречи на следующих выходных?

— Да дочь, давай, будем ждать, напиши потом, когда тебя встречать.

Конечно я все пообещала, повесила трубку и какое-то время сидела тупо глядя перед собой.

— Ну, допустим, ква, — наконец произнесла я вслух… — в смысле допустим это и есть ключ… Что дальше? Ключ от чего или к чему? И что с ним делать, если я его все-таки достану? Радостно подскакивая, идти сдаваться психиатрам?

Хотя нет… Я снова принялась разглядывать синяки… Дуркой тут пока не пахнет, Медея Сергеевна. Тут пахнет большими неприятностями.

Я вздохнула и отправилась готовить утренний кофе и заказывать билеты на следующий уикенд.

Неделю оттрубила кое-как, дни тянулись так туго, словно были сделаны из резины да еще самого паршивого притом качества. Дом-работа, работа-дом, ничего интересного. Даже Сон мне приснился один-единственный раз, и, по счастью, никаких тяжелых переживаний он принес. Наоборот, был весьма приятен.

Я снова кружила над искрящимися водопадами, любуясь радугами, а потом полетела чуть дальше. Здесь горные реки текли каскадами, сдерживая свое бурное течение широкими «ступеньками». В некоторых местах реки расширялись, замедляя свой бег, будто отдыхали, образуя небольшие проточные озера, а затем снова продолжали свой путь. В таких озерах вода была до того прозрачно-голубой, что это казалось просто нереальным. Я кружила над одним из них, самым красивым, на мой взгляд. А еще в нем купались дети.

Матери и няньки привели сюда крох и спокойно окунали их голеньких в холодную хрустальную воду, приговаривая разные стишки и потешки. «Чтобы крепло дитя, чтоб училось, шутя; Чтоб росло и трудилось, на крыло становилось».. Малыши верещали от холода и восторга, а потом грелись в теплых мягких полотенцах.

А с другой стороны озера уже безо всякого сопровождения бултыхались в воде, поднимая целую россыпь сверкающих брызг, детишки постарше — черные, светлые, рыжие головки показывались над поверхностью озера, шумно отряхивались, отфыркивались, а затем шалуны принимались молотить по воде руками и ногами, чтобы в поднимающихся над озером каплях сверкала, искрилась очередная радуга.

— Ух, разбойники, — ругалась одна из нянечек, — совсем от рук отбились. Никак с занятий сбежали!

По хорошему ругалась, тепло… Так, ворчала больше, может быть, вызывая из памяти деньки собственного безмятежного детства. И я тоже вдруг очень-очень захотела вспомнить… хотя бы то, было ли что-то подобное у меня. Я ведь была когда-то ребенком… или нет?

Проснулась после этого Сна я в некоторой задумчивости, которая быстренько развеялась под натиском повседневных утренних хлопот, а вот ощущение чего-то теплого и душевного еще долго было со мной, грея сердце невидимым обволакивающим одеялом.

К обеду следующей субботы я уже была у родителей. Два часа от аэропорта на такси — и я имела удовольствие их обнять, расцеловать и отведать новое блюдо от моей неугомонной родительницы: теплый салат с морепродуктами и кусочками экзотических фруктов. Не уверена, что я даже их названия знаю.

— Ну что, Медея Сергеевна, — приступил к расспросам папа, — что новенького — интересненького?

Да полно всего… не жизнь, а пещера, полная чудес…

— Ну что у меня может быть интересного, пап? — развела я руками, — все как обычно: работа и ничего кроме работы…

..А также в нашей программе: волшебные исцеляющие жезлы, ключи от не пойми чего, подозрительные красавцы, работающие на донельзя мутных типов и очень странные сны… Ничего не забыла?

— Так нельзя, дочь, — подключилась мама, — я вот недавно начала ходить на даосские женские практики… Очень рекомендую, для девушек исключительно полезно.

Мама у меня — любительница испытывать на себе всякие разные «продвинутые» методики всего подряд, поэтому следующий час-полтора пришлось внимательно слушать обо всем, что она с момента нашей последней встречи успела перепробовать. После этого обязательная часть программы по встрече с родными была выполнена, родители вернулись к своим делам (мама как раз спешила на очередной семинар), а я поднялась на чердак в поиске коробки со своими детскими вещами.

Искомое было найдено почти сразу по толстому слою пыли. Я аккуратно смахнула ее тряпкой, открыла крышку и принялась копаться в недрах собственной истории: плюшевый медведь, розовые туфельки крошечного размера, почти кукольное платье с оборками, карандашный рисунок странного зверя с пятью ногами и тремя глазами, книжка скандинавских мифов для самых маленьких (вообще ее не помню). Волчок нашелся на самом дне, в углу. Я медленно потянулась к нему, положила поблескивающую металлом игрушку на ладонь и тут же, не сходя с места, ощутила, что такое «дежа вю». Претендент на «ключевую» роль ощущался в руке как родной. Привычная тяжесть и прохлада металла на миг вызвала столь яркий образ меня же, стоящей посреди капитанской каюты, что пришлось даже зажмуриться, чтобы прогнать это видение. Я покрутила волчок в пальцах: совершенно такой же, как во Сне