Тенни, как всегда, был настроен скептично, но бодрый настрой Герика завладел и им. Мой старый друг выпрямил длинные ноги и, поморщившись, поднялся с травы, потирая вечно ноющую спину.

— Я скажу Терезе, чтобы она приступала к сборам.

Герик вскочил.

— А я сообщу Паоло. Он придет в восторг — целыми днями ехать верхом, и так — в течение нескольких недель.

Все время обсуждения Радель скромно держался в тени миртовой изгороди, из укрытия ему были видны сразу и ответвление от главной дороги, и тропинка, уходящая от конюшен в глубину парка. Как только Тенни и Герик вышли за пределы слышимости, молодой дар'нети с крайне озабоченным видом вырос передо мной.

— Сударыня, вы не можете всерьез говорить об этом безумном маскараде и долгой поездке по сельской местности…

Я встала и отряхнула с юбки траву.

— Я совершенно серьезна. И раз уж вы слышали так много, то знаете, что вы будете нас сопровождать.

— Мы должны ждать здесь возвращения принца.

— На это могут уйти месяцы. Король Эвард любит добиваться своего, и, если он начнет охоту, он может обнаружить это место гораздо раньше. Я не стану рисковать безопасностью Герика и Тенни. Ждать слишком опасно.

— Я не думаю, что пройдут месяцы. Возможно, всего лишь несколько дней. И в любом случае в приказах моего государя…

— … ничего не говорится о том, чтобы мешать поездке в Монтевиаль, я уверена. Он никогда бы не запретил мне ничего подобного.

— Вам? Разумеется нет. Но он не позволил бы юному лорду… так рисковать. Мальчик не должен уезжать отсюда до возвращения принца.

Мурашки пробежали по моей коже. «Юному лорду». Так Герика называли в Зев'На.

— Я никогда не подвергну своего сына напрасному риску, Радель. Наше пребывание в Вердильоне может быть небезопасно даже сейчас, так что Герику нельзя здесь оставаться. Ему нужно быть со мной. Кроме того, ему нужно выбираться в мир. Он же не заключенный.

— Но принц сказал… — Он неожиданно осекся.

— И что же он сказал? — Мое хрупкое терпение разлетелось осколками. — Я все ждала, когда же кто-нибудь об этом заговорит. Так что он вам сказал такого, что могло бы помешать нашему отъезду?

Молодой человек вспыхнул и плотно сжал губы.

— Тогда мы отправляемся. Если мой муж хочет найти нас, он может воспользоваться камнем-проводником, который я ношу на груди, а не сваливаться сюда как снег на голову. Если хотите, можете ждать его здесь. Но если ваш долг — защищать Герика, то вам стоило бы уже собирать вещи.

Довольно с меня тайн и уверток.

— Моя обязанность, сударыня, защищать мой мир и этот от лордов Зев'На. И я никогда об этом не забываю.

Из-под почтительной маски посыпались искры, как будто мои слова ударили по стали. Это был молодой мужчина, который сражался в своей первой битве в четырнадцать лет.

— Простите, Радель. Я и не подразумевала обратного.

Он сдержанно поклонился.

— Я надеюсь, что, если по дороге вы встретитесь с непредвиденными опасностями, ваша осторожность положит конец этой авантюре.

— Можете быть в этом уверены.

Больше Радель не спорил и ни словом не упомянул о приказах Кейрона, хотя его увиливания не уняли моих тревог. Двумя днями позже, когда мы вышли в душный зной раннего утра, молодой дар'нети присоединился к нашей игре в обычном для него добром расположении духа. Он завил светлые усы и бородку жесткими колечками, пояснив, что его учитель фехтования поступал с собственным лицом именно так. Но, несмотря ни на что, молодой человек стал гораздо бдительнее. Не думаю, что он вообще хоть раз отвел от Герика взгляд.

Паоло выехал из Вердильона днем раньше нас. Он застенчиво предложил Тенни вложить несколько серебряных монет, чтобы он мог поехать с целым караваном лошадей, которых валлеорцы уже отчаялись продать, прежде чем их конфискует лейранская армия. Отправка коней в Монтевиаль принесла бы не только выгоду нашим соседям и великолепное прикрытие Паоло, но и немалую чистую прибыль для нас самих. Хоть и жили мы довольно скромно, возможности Тенни были небезграничны.

Мы с Гериком отправились в путь на старой двуколке, запряженной малорослой лошадкой, — вышло медленнее, чем если бы мы ехали верхом, но больше соответствовало нашим личинам. Я надела вдовий чепец и старомодное бархатное платье, найденные у Тенни на чердаке. Герику мы подыскали щегольскую зеленую шапочку, чтобы скрыть цвет волос, и поношенный, но пышный наряд, подобающий юноше из обедневшей благородной семьи, надеющемуся произвести впечатление в столице. Мы с ним хохотали сами над собой, когда облачились в наши маскарадные костюмы, и весь первый день пути веселились, словно на празднике.

Городок Прайдина, где мы должны были встретиться с Паоло, вырос на перекрестье двух путей: главного тракта, тянущегося через Валлеор с севера на юг, и дороги, пересекавшей склон Серран, череду невысоких пиков и острых гребней, естественную границу с Лейраном. Прайдина славилась немалой ярмаркой, куда более развитой подпольной торговлей контрабандными лейранскими товарами, а также полным набором карманников, воров и попрошаек всех мастей.

Мы сняли комнату на окраине города в скромной гостинице под названием «Огненный козел», достаточно приличной для обедневшей благородной дамы, ее сына и его учителя фехтования. Едва двуколку распрягли и выгрузили багаж, мы с Гериком сели ужинать в общем зале гостиницы. Радель к нам не присоединился. Казалось, на людях он чувствует себя неловко и тревожно. Он сказал, что предпочтет присмотреть за лошадью, повозкой и гостиницей снаружи.

Несмотря на долгий дневной путь из Вердильона, Герик не намеревался подниматься наверх сразу, как только мы окончили ужин.

— Мы нигде не бывали все эти годы, — заметил он, облокачиваясь на выскобленный сосновый стол, после того как служанка унесла наши тарелки. — Разве ты не хочешь послушать, что нового происходит в мире?

Он был прав. Мы с ним редко отваживались высунуться за стены Вердильона и тем более не бывали в хоть сколько-нибудь значимых городках. Тенни часто ездил в Юриван и всегда многое мог рассказать о новых изданиях у его любимых книготорговцев или о том, кто сейчас преподает философию в Университете, но мало что о политике и слухах. Ничего из того, что можно разузнать в общем зале гостиницы на перекрестке дорог.

Я заказала нам по большой кружке местного эля. Как только за закопченными окнами «Огненного козла» сгустились сумерки, мальчик из гостиничной прислуги подкинул в дымный очаг новое полено, суетясь и помешивая уголья, до тех пор пока оно не затрещало. Отблески пляшущих язычков пламени осветили собравшихся: румяного, круглолицего мужчину с вьющейся рыжей бородой; сидевшую в одиночестве женщину, измученную и бледную, с бегающими темными глазами и плохими зубами; мрачного, усталого верзилу, уснувшего лицом в тарелку рядом с троицей шумных приятелей. В небольшой зал набилось около двух десятков посетителей, и чем больше эля разливал из бочонка хозяин гостиницы, тем громче и откровеннее становились разговоры.