– Подождите, Леонид Максимович, пусть остается, – попросил Погодина Гуров. – Может, придется еще что-нибудь выяснять, вот он и пригодится.

– Да на что он может пригодиться? – махнул рукой Погодин.

Тут у него в руке пискнул телефон, и он, посмотрев на присланную фотографию, очень живописно выругался – раньше-то он, видимо, изо всех сил сдерживался, чтобы не выглядеть совсем уж отпетым уголовником, а вот сейчас отвел душу.

– Вы знаете этого человека? – спросил Гуров, хотя это и так было понятно.

– Гришка, мать его! Брат Лариски! – Он снова выругался. – Ничего, из-под земли достанем!

– А позовите-ка вы того охранника, что сейчас запись с камеры наблюдения ищет, пусть на снимок посмотрит, – попросил Гуров. – Мне почему-то кажется, что это и есть водитель той «Газели». Вряд ли Лариса и ее брат стали бы посвящать в такое дело посторонних – сроки за киднеппинг дают серьезные. А поскольку Савельев жену в средствах вряд ли ограничивал, то ей и купить машину ничего не стоило.

– Господи! – почти простонал Погодин, набирая номер. – Да что ж я ее тогда не изуродовал! Насколько бы проще нам всем сейчас жилось! Моя вина! Моя, что Колька сейчас в больнице лежит!

Прибежавший с журналом и диском охранник, едва взглянув на фотографию в телефоне Погодина, уверенно сказал:

– Ну, точно! Это и есть водитель «Газели». А номер ее вот, – и он, раскрыв журнал, показал его.

– Черт! Как же без телефона неудобно! – воскликнул Гуров.

– А чем вас вот этот не устраивает? – немного успокоившийся Погодин показал ему на стоявший на письменном столе телефон.

– Да, видно, придется, только все нужные номера у меня в сотовом, – согласился Лев Иванович, сел к столу и, высказавшись мысленно в собственный адрес крайне нелицеприятно, позвонил Стасу, который его только что не облаял:

– Лева! У тебя совесть есть? Петр меня с дачи ни свет ни заря выдернул! Я тут сижу как дурак на работе, жду твою персону, а тебя нет! И телефон не отвечает! И Маша ничего толком объяснить не может. Сказала только, что ты спозаранок куда-то умчался, и с концами! Что происходит? Петр объяснил, что было покушение на какого-то Савельева, так из-за него Петра среди ночи подняли, а потом следом и остальные костяшками домино повалились. Здесь и эксперты, и криминалисты. А пули из больницы где? Мне сказали, что ты их забрал. Может, ты решил их себе на память оставить? Хорошо хоть, что есть те, что из машины достали, но они деформированные и сейчас над ними наши мудрецы колдуют, может, чего и выяснят. А пока ясно только то, что они от «TT». А еще машину, точнее, то, что от нее осталось, сюда привезли и по винтику разобрали. Петр от неизвестности уже почти весь свой кабинет в щепки разнес, а ты скрылся в неизвестном направлении и молчишь как партизан.

– Стаc, угомонись! – попросил Гуров. – Я уже с этого самого спозаранка работаю. Про пули забыл, прости! Сейчас их тебе привезут, – он посмотрел на Погодина, и тот, подтверждая, что поможет в этом вопросе, кивнул.

– Ладно! Черт с тобой! Прощаю! – сказал Крячко. – Скажи, чем мне заняться?

– Я тебе сейчас на сотовый сброшу снимок мужчины, так ты объявляй его в розыск, и чтобы до конца дня его фотография была у каждого постового и участкового, у всех гаишников. С Петром сам согласуй – это касается покушения на Савельева.

– А данные на него ты мне эсэмэской пришлешь? – съехидничал Стаc.

– А их тебе сейчас другой человек продиктует, – пообещал Лев Иванович. – А еще запиши номер машины и выясни о ней все, что только возможно. Если у тебя новости появятся, звони на этот телефон, а то зарядка у моего сотового сдохла. Ну а если ты мне понадобишься, так я тебя найду.

– От тебя спрячешься, как же! – хмыкнул Крячко. – Ты Петру-то позвони, а то он там с ума сходит.

– А куда я денусь? – вздохнул Лев Иванович.

Он передал трубку Погодину, и тот стал диктовать Стасу данные на Григория Петровича Васильева, причем возраст и прочие сведения Погодин давал приблизительно, пообещав уточнить и позднее перезвонить, а потом отправил Стасу со своего сотового фотографию. Когда он закончил, Гуров отдал ему пули и объяснил, куда и кому их нужно отвезти, и Леонид Максимович тут же отправил их с одним из охранников. Исправив свою оплошность, Лев Иванович позвонил Орлову:

– Петр! Я в доме Савельева и вовсю копаюсь в этом деле. Кое-какие результаты уже есть, но до полной ясности далеко. Стаса я озадачил по полной программе, так что работаем мы не покладая рук. А ты уж экспертов поторопи, чтобы они поскорее с пулями разобрались, потому что если ствол чистый, то это одно дело, а вот если засвеченный – совсем другое.

– Не волнуйся, все работают в режиме аврала и, как в растревоженном муравейнике, бегают, словно ошпаренные, – буркнул Петр.

– Муравьи ошпаренные? – пошутил Лев Иванович.

– Ты, Лева, не хохми, – хмуро попросил Орлов. – Мне сейчас не до смеха! Мне замминистра каждые полчаса звонит и требует отчет по делу, а еще очень настоятельно просит, в смысле приказывает, чтобы ты там случайно никого не обидел – уж он-то твой бешеный характер хорошо знает, так что ты нрав-то свой неукротимый усмири, хотя бы ради меня и хотя бы на время. Я себе даже представить не могу, кто его так взбодрил, но он прямо-таки из штанов выскакивает! А что я ему мог сказать, если от тебя ни звука, ни ползвука? Вот и талдычу как попка: «Гуров работает. Гуров старается. Гуров носом землю роет. Вы же знаете, что Гуров гений и во всем разберется». А Гуров исчез с концами!

Слова Петра о собственных выдающихся способностях Лев Иванович спокойно пропустил мимо ушей – они его уже давно не воодушевляли, он и так знал, что лучший из лучших. Просьба попридержать характер тоже звучала не впервые. А вот то, что он может так сильно подставить друга, заставило его смириться с ситуацией, которая временами его коробила – уж слишком самоуверен был этот плевавший на законы сибиряк, но именно он, а точнее, они установили такие правила игры, и изменить их Гуров был не в силах.

– Ладно! Я тебя не подведу, – пообещал он Орлову.

Кладя трубку, он услышал, как Тимофеев шепотом объясняет Погодину, с кем он разговаривал.

– И вижу, Гуров, что генералы для вас не авторитет? – усмехнулся Погодин и повторил слова Льва Ивановича: – «Ладно! Я тебя не подведу!» А где же «Есть! Будет исполнено! Так точно!»?

– В самом начале нашего общения вы, Леонид Максимович, чтобы мне кое-что стало раз и навсегда ясно, рассказали одну историю из вашей с Савельевым жизни. А теперь я вам кое-что расскажу, – очень жестко начал Лев Иванович. – Хоть это, может быть, и нескромно прозвучит, но я Гуров, и репутация у меня соответствующая. Ни за звание, ни за должность не держусь. Выслуги у меня – выше крыши. Я в любой момент плюну и уйду в отставку. Если без дела буду скучать, так частным сыском займусь, и от клиентов у меня отбою не будет. И получать я стану в разы больше, чем сейчас. Только я еще буду выбирать, с кем связываться, а с кем нет. И каким-нибудь уж очень скверно пахнущим делом заниматься не стану, и никто мне не прикажет. Или пойду кое к кому заместителем по вопросам безопасности, и зарплата у меня будет высокая, и премиальные, и поездки по всему миру – давно зовут. Вот вы, Погодин, или кто-то из ваших друзей-компаньонов, когда с Савельевым несчастье случилось, во все колокола ударили и потребовали лучшего из лучших. А это, уж извините, оказался я, – развел руками Гуров. – Не могу сказать, что мне доставляет большое удовольствие копаться в этой истории, но генерал-майор Орлов мне сначала друг, а уже потом начальник. И приказать хорошо работать он мне не может, потому что я ведь и послать могу. И повыше его званием и должностью люди по известным адресам ходили! А вот попросить помочь ему, когда его начальство за жабры взяло, – это да, потому что он, повторяю, во-первых, мой друг и только, во-вторых, начальник. И я ему помогу!