***

Каждый вторник и четверг Тихомиров и Дегтярева приезжали в университет, где встречались с заведующим кафедрой искусственного интеллекта профессором Кудрявцевым, и втроем, используя прибор Дегтяревой, подбирали новую команду ученых, просеивая огромные базы данных исследователей, студентов и даже некоторых абитуриентов, отличившихся на олимпиадах. Десятки тысяч будущих светил науки просматривалось этим всевидящем оком. Потом просматривали все прошедшие фильтр кандидатуры еще раз и принимали окончательное решение. Инженерные гении, научные таланты и юные вундеркинды, которые прозябали в безвестности без малейшего надежды на социальный лифт, получали свой шанс.

Президент редко выступал по телевидению и не ездил по стране. Ему было некогда. Когда его спрашивали: «Сергей Иванович, почему вы так редко выступаете перед народом?» – он мягко отвечал: «А для чего? Что нового я могу сказать людям? От меня хотят дел, а не бодрых слов, что у нас все хорошо. Таких слов уже сказано предостаточно».

Наконец, после трех изнурительных месяцев работы президент Российской Федерации объявил о реформировании своей Администрации: сокращались многие подразделения и отделы и создавался президентский совет по развитию страны на ближайшие десять лет, который возглавил Алексей Вячеславович Гадальцев, самый выдающийся математик России.

Глава 19. Обсуждение реформ

Наконец Тихомиров собрал в своем кабинете в Кремле ближайших соратников: Дегтяреву, председателя Совета по развитию страны Гадальцева, завкафедрой искусственного интеллекта Кудрявцева и главного советника Любарского. Никакой прессы, не было даже начальника Управления протокола, который должен присутствовать на таких мероприятиях.

Сергей Иванович был в простом свитере и никак не выделялся на фоне других собравшихся. Любарский всегда ходил в джинсах и рубашке с расстегнутой верхней пуговицей. Галстуков он не признавал, любил, чтобы шея была свободна, даже зимой, в мороз, никогда не надевал шарф. Правда, иногда джинсы сменяли темные кожаные штаны, но лишь тогда, когда он садился на свой любимый мотоцикл «Сузуки» с газотурбинным двигателем, способный выжимать более 400 километров в час. Стройный, подтянутый Любарский, с его вьющимися каштановыми волосами и ясными голубыми глазами, сводил с ума даже самых стойких женщин. Ему достаточно было только мягко улыбнуться. Однако он не был ловеласом, а посвятил себя созданию мощной бизнес-империи, которую недавно продал. Вырученные деньги он потратил на благотворительность и лишь немного оставил себе.

– Добрый день, дорогие друзья! Рад всех видеть, – президент искренне улыбнулся, ему было очень комфортно в кругу единомышленников. Только сейчас он почувствовал дух команды, которым уже прониклись остальные участники встречи. – Пора за работу. Мы много лет говорим о модернизации и инновациях, но ничего серьезного в последние годы не происходит. Вы сами прекрасно видите, что страна стоит на месте. Я пригласил вас, чтобы обсудить наши дальнейшие действия. Что можно и нужно сделать, чтобы мы совершили мощный рывок вперед?

Все молчали. Задача была поставлена практически нереальная.

– Позвольте, я поделюсь своими соображениями, –улыбаясь, предложил Любарский. Глаза Ксении Петровны блеснули, у них сложились самые дружеские отношения, и он стал часто советоваться с ней.

– Конечно, – закивал Тихомиров.

– Понимаете, нужно четко определить, что такое искусственный интеллект. Пока, мы думаем, что это такой супер-мозг, который будет решать за нас все задачи, мы ничего не добьемся. Мы должны понять, что искусственный интеллект – это новый уровень автоматизации. Кстати, мы были бы уже давно на первом месте, если бы Советский Союз в семидесятые годы прислушался к академику Глушко. Ну ладно, не будем о грустном. В принципе, нам надо научиться решать всего лишь несколько задач, другими словами, машины должны уметь обрабатывать зрительную информацию, распознавать речь и двигаться, более сложные автоматические процессы можно задать с помощью алгоритмов. Но не нужно пытаться заставить машину мыслить творчески.

– Что вы предлагаете? – нахмурился Тихомиров.

– Нужно автоматизировать максимальный объем механической деятельности человека, но не нужно пытаться автоматизировать то, что является его творческой деятельностью.

Все закивали.

– И внедрять что-то в производство мы должны именно с такой позиции, – добавил Любарский, все так же улыбаясь.

Тихомиров пометил что-то в блокноте и спросил:

– Какие еще есть идеи?

В этот раз нарушил тишину доктор физико-математических наук Гадальцев, человек лет пятидесяти с благородным лицом и умным взглядом.

– Сергей Иванович, друзья. Реформы можно проводить разные. Но мы никогда не можем предсказать, какой результат они дадут. Нужно как можно скорее обновить наш вычислительный центр, оснастить его современными сверхскоростными компьютерами и создать математическую систему для моделирования реформ. Нам нужны лучшие молодые математические умы. Тогда мы сможем достаточно точно предсказывать, какой результат даст та или иная реформа.

– Хорошо, – Тихомиров снова что-то пометил в блокноте. – Алексей Вячеславович, сколько вам нужно времени, чтобы создать такой вычислительный центр?

Гадальцев почесал лоб.

– Трудно сказать, я думаю, за полгода управимся.

– Приступайте с завтрашнего дня! Какие еще предложения? – обратился к собравшимся президент.

– Сергей Иванович, не нужно никакого супер-компьютера, – подала голос Дегтярева, – чтобы понять, что самая большая проблема в стране наше образование. Его уровень из года в год падает. Средняя школа деградирует. Вместо развития мышления наша образовательная система пичкает школьников огромным количеством информации. И в ней тонут те знания, которые в будущем окажутся им крайне нужны. А как мы используем потенциал учителя? Преподаватель может эффективно работать не более шести часов в день. В его работу должны входить подготовка к урокам и сам процесс обучения. Даже на проверку тетрадей у учителя уже не остается сил. А что делается в школе? Планирование, отчеты, заполнение бесконечных форм и бланков, которые меняются чуть ли не каждые полгода, ведение журналов, бессмысленные совещания и педсоветы. Все это изматывает учителя. И он в такой ситуации возьмет время, чтобы выполнять свою основную миссию – открывать таланты и развивать способности детей! А ведь именно от его труда зависит, будет ли страна великой или постепенно загнется, погружаясь все глубже и глубже в гнилое болото, увязая в трясине бесперспективности. Второй вопрос – качество подготовки учителей. В пединституты берут всех подряд, не понимая, что педагог – это призвание. Можно ли сделать из обычного человека художника? Нет, конечно! Художником надо родиться – это божий дар. Так и педагог – это дар от природы. Он или есть, или нет. Необходимо начать реформу с институтов. Принимать только тех, кого природа наделила талантом педагога. Можно определять это сделать по моей системе – по сетчатке глаза.

– Что вы конкретно предлагаете, Ксения Петровна? – уточнил президент.

– Начать с реформирования образования, – безапелляционно отрезала Дегтярева.

– Опять реформировать систему образования?! Сколько же можно? – застонал завкафедрой искусственного интеллекта Кудрявцев.

– Реформ не было! – жестко возразила глава Администрации. –