— Да, правильно, — ответила я.

— Тогда давай зададим 1948-ой год, — сказал мистер Уитмен. — Летние Олимпийские Игры в Лондоне.

Он шёл впереди, поэтому не увидел, как я состроила раздражённую мину.

— Путешествия во времени! Ну ничего себе! Хорошенькую же я себе нашёл подружку! — сказал Химериус. В его голосе мне впервые послышалось что-то вроде уважения.

Комната, в которой стоял хронограф, находилась глубоко под землёй. Каждый раз меня приводили и уводили с завязанными глазами, но мне начинало казаться, что я примерно знаю, где нахожусь. Хотя бы потому, что в 1912 и в 1782 годах мне посчастливилось выбраться отсюда без повязки на глазах. Когда мистер Уитмен вывел меня из пошивочной мадам Россини и указал на коридор и лестницу перед собой, я почувствовала, что начинаю запоминать маршрут. Только в конце пути мне показалось, что мистер Уитмен сделал ещё парочку лишних поворотов, чтобы меня запутать.

— Вот чудаки, — сказал Химериус, — зачем это они запихнули машину времени в самый тёмный на свете чулан?

Я услышала, как мистер Уитмен с кем-то заговорил, затем открылась массивная дверь, мы куда-то вошли, и дверь снова затворилась. Мистер Уитмен снял с моих глаз повязку.

Я зажмурилась от света. Рядом с мистером Уитменом стоял какой-то рыжеволосый юноша в чёрном костюме. Казалось, он очень нервничает, на лбу у него выступили капельки пота. Я огляделась в поисках Химериуса. Тот развлекался вовсю: он просовывал голову сквозь закрытую дверь, а туловище при этом оставалось в комнате.

— Это самые толстые стены, которые мне когда-либо приходилось видеть, — сказал он, снова появившись передо мной. — Они такие толстые, что в них можно было бы замуровать слоновье ухо, хоть вдоль, хоть поперёк.

— Гвендолин, это мистер Марли, адепт первого уровня, — сказал мистер Уитмен. — Он будет ждать здесь и затем проведёт тебя обратно наверх. Мистер Марли, это Гвендолин Шеферд, Рубин.

— Знакомство с вами — большая честь для меня, мисс, — сказал рыжеволосый и легонько поклонился.

Я смущённо улыбнулась.

— Э-м-м, мне тоже приятно с вами познакомиться.

Мистер Уитмен тем временем суетился перед окошком суперсовременного сейфа. Раньше я его здесь не замечала. Сейф был спрятан за гобеленом со сказочными средневековыми сюжетами. Рыцари на лошадях и с плюмажами на шлемах и придворные дамы в остроконечных шляпках с вуалями восхищённо смотрели на полуголого парня, который побелил дракона. Пока мистер Уитмен вводил какую-то комбинацию цифр, рыжеволосый мистер Марли скромно взирал на свои ботинки. Хотя подглядеть всё равно было невозможно, широкая спина мистера Уитмена полностью закрыла от нас сейф. Но вот дверца распахнулась, и перед нами предстал хронограф, завёрнутый в красный бархат. Мистер Уитмен вынул его из сейфа и поставил на стол.

Мистер Марли от восторга затаил дыхание.

— Мистер Марли сегодня впервые наблюдает хронограф в действии, — сказал мистер Уитмен и подмигнул мне. Кивком он указал на фонарик, который лежал на столе. — Возьми его на всякий случай с собой, вдруг там проблемы с электричеством. Чтобы не пришлось тебе сидеть в темноте и дрожать от страха.

— Спасибо, — я на секунду задумалась, не потребовать ли мне вдобавок аэрозоль против насекомых — такой старый подвал наверняка кишит пауками и, возможно, даже крысами! Как несправедливо всё-таки, что я должна отправиться туда совершенно одна. — Может, мне полагается ещё что-нибудь вроде дубинки?

— Дубинки? Гвендолин, ты всё равно никого не встретишь.

— Но там ведь могут водиться крысы…

— Крысы сами испугаются тебя гораздо сильнее, чем ты их, поверь мне, — мистер Уитмен развернул хронограф. — Впечатляет, не правда ли, мистер Марли?

— Да, очень впечатляет, сэр, — мистер Марли с благоговейным трепетом уставился на прибор.

— Вот пройдоха! — сказал Химериус. — С рыжеволосыми всегда надо держать ухо востро, скажи?

— Я представляла его более крупным, — сказала я. — Никогда бы не подумала, что машина времени так похожа на настенные часы.

Химериус тихонько присвистнул.

— Ничего себе камешки! Если они настоящие, тогда понятно, почему они запирают эту штуковину в сейф.

На хронографе действительно располагались двенадцать драгоценных камней невероятно больших размеров. Они сверкали как самые настоящие королевские сокровища, а вокруг них вились странные письмена и рисунки.

— Гвендолин выбрала для своего прыжка 1948-ой год, — сказал мистер Уитмен. Он отворил заслонку и начал заводить маленькие зубчатые колесики. — Что случилось в том году в Лондоне, мистер Марли, вы знаете?

— Летние Олимпийские Игры, сэр, — сказал мистер Марли.

— Вот заучка, — сказал Химериус, — рыжие всегда заучки.

— Очень хорошо, — мистер Уитмен выпрямился.

— Гвендолин прибудет в двенадцатое августа ровно в полдень и проведёт в 1948-ом ровно сто двадцать минут. Ты готова, Гвендолин?

Я вздохнула.

— Мне бы ещё очень хотелось узнать… Вы правда уверены, что я там ни на кого не наткнусь?

Кроме пауков и крыс.

— Мистер Джордж давал мне своё кольцо, чтобы никто не сделал мне ничего дурного…

— Твой прошлый прыжок состоялся в документариуме, который активно использовался во все времена. Но эта комната всегда была совершенно пуста. Если ты будешь вести себя, как подобает, если будешь сидеть тихо и не станешь выходить из подвала — а он, кстати, всё равно заперт, — то совершенно точно никто тебя не увидит. В послевоенные годы эта часть здания практически всегда пустовала. В те времена лондонцы гораздо больше были озабочены наземным строительством, — мистер Уитмен вздохнул. — Такое увлекательное было время…

— Но если всё-таки кто-то случайно зайдёт в подвал именно в это время, а там — я? Скажите мне хотя бы пароль того дня.

Мистер Уитмен поднял брови, было видно, что он начинает сердиться.

— Никто сюда не войдёт, Гвендолин. Повторяю ещё раз: ты окажешься в закрытом помещении, посидишь там сто двадцать минут и прыгнешь обратно. Никто из 1948-го года даже не догадается, что ты побывала у них в гостях. Если бы случилось что-нибудь непредвиденное, в Хрониках Хранителей была бы соответствующая запись. Кроме того, у нас сейчас нет времени, чтобы смотреть, какой там был пароль дня.

— Главное — участие, — робко сказал мистер Марли.

— Что-что?

— Пароль во время Олимпийских игр звучал так: «Главное — участие», — мистер Марли смущённо вперился глазами в пол. — Случайно запомнил. Просто остальные пароли обычно на латыни.

Химериус состроил презрительную гримасу. У мистера Уитмена был такой вид, будто бы он тоже с удовольствием скривился.

— Вот как? Что ж, Гвендолин, теперь ты знаешь всё, что хотела. Пароль, конечно, не пригодится, но если тебе так будет спокойней… Ты идёшь?