— В таком случае, — говорит Пако с широкой улыбкой, — если такого названия нет на картах, откуда мы знаем, что Мадрапур существует?

Караман в свой черёд тоже улыбается, сохраняя при этом чопорный вид.

— Я полагаю, — говорит он с иронией, — это произошло потому, что туда уже кто-то ездил.

После чего опять наступает молчание, и кажется, будто ирония обращается, как бумеранг, на самого Карамана. Похоже, что никто из пассажиров нашего самолёта не бывал в Мадрапуре, а если кто-то и был, не считает нужным об этом сказать. Я гляжу наугад на Христопулоса, но его лицо, надёжно укрытое беспокойно бегающими глазками и огромными усами, непроницаемо.

— Мадемуазель, — говорит Бушуа, измождённый компаньон Пако, — был ли уже до этого хотя бы один рейс на Мадрапур?

— Дорогой мой, ведь бортпроводница уже ответила на ваш вопрос, — говорит Пако с нетерпеливостью, которая меня удивляет. И продолжает таким же раздражённым тоном: — Она ещё раньше сказала, что это первый полёт! Правда, мадемуазель?

Бортпроводница утвердительно кивает головой. Я отмечаю, что лицо её снова утратило живые краски и она судорожно вцепилась ногтями в юбку. Непонятная реакция: в конечном счёте, её ли вина, что наш полёт является первым?

— Истина такова, — говорит Блаватский, который, кажется, на сей раз не очень уверен в себе, — истина такова, что о Мадрапуре мы знаем лишь то, что нам сообщило в своём письме ВПМ. Индия об этом безмолвствует. И Китай тоже.

— Что такое ВПМ? — неожиданно спрашивает миссис Банистер с беспечной небрежностью.

Мы все немного удивлены, что левый полукруг вторгается в беседу, которую ведут между собой мужчины правого полукруга, однако удивление быстро проходит, и Караман учтиво, но с оттенком снисходительности отвечает:

— ВПМ — это Временное правительство Мадрапура. Так вы француженка, мадам? — добавляет он. — Я думал, что вы американка.

— Я дочь герцога Буательского, — говорит миссис Банистер с царственной простотой.

На всех сидящих в салоне, кроме Мюрзек, которая громко хмыкает, эти слова производят сильное впечатление. Все мы немного снобы, даже Блаватский, который теперь смотрит на миссис Банистер новыми глазами.

— Почему же оно временное? — спрашивает миссис Банистер, и её пронзительные насмешливые глаза упираются в Карамана, но шея и корпус при этом кокетливо изгибаются в сторону Мандзони; она, должно быть, очень довольна, что он знает теперь, кто она. На весах обольщения титулованные предки могут в конечном счёте и перетянуть прелесть двадцати юных лет Мишу.

Караман слегка наклоняет голову к миссис Банистер, делая это немного неловко, но по-светски любезно, словно он предоставляет свою персону, а также и Кэ-д'Орсэ [8] в полное распоряжение герцогской семьи. Почти все французские дипломаты, как я давно уже заметил, тайные роялисты. Да и сам я, сколько бы ни хорохорился здесь, должен признаться, что обожаю листать книги дворянских родов и всякие светские справочники, хотя они в большинстве случаев чистейшая фикция.

Караман говорит проникновенным тоном:

— То, что сказал сейчас мсье Блаватский, совершенно верно, мадам. — (И по тому, как он произносит это «мадам», я ощущаю, насколько он сожалеет, что не может сказать «госпожа герцогиня», ибо на миссис Банистер, занимающей ввиду своего пола более низкую ступень в социальной иерархии, лежит лишь отблеск гордого титула.) И он уверенно, со знанием дела продолжает:

— Я позволю себе повторить то, что сказал мсье Блаватский: Индия упорно не отвечает на наши запросы по поводу Мадрапура. Всё, что мы знаем о Мадрапуре, приходит к нам через ВПМ. Коротко говоря, из сообщений ВПМ следует, что Мадрапур — государство на севере Индии, к востоку от Бутана. Он имеет общую границу с Китаем, который, если верить слухам, снабжает его оружием. По данным всё того же ВПМ, в 1956 году махараджа Мадрапура уже готов был войти в состав союза индийских княжеств, когда его подданные изгнали его из страны, и Мадрапур практически стал независимым.

— Что вы имеете в виду под «практически независимым»? — спрашивает Блаватский, и его глаза за толстыми стёклами смотрят недоверчиво и внимательно.

— Слово «практически» — англицизм, который, собственно, ничего не означает, — говорит Караман с тонкой улыбкой, предназначенной не столько Блаватскому, сколько миссис Банистер. — Если не считать, может быть, того, что Индия не захотела обременять себя бесконечной борьбой с мятежниками, живущими в высокогорных лесных районах и, вероятнее всего, в обстановке полного бездорожья.

— Как? Полного бездорожья? — в сильном волнении восклицает Пако. — Но меня совершенно не устраивает, если там нет дорог! Как же я буду тогда вывозить свои брёвна?

— Свои брёвна? — говорит миссис Банистер, поднимая с проказливым и прелестно легкомысленным видом брови и наклоняясь вперёд, чтобы Мандзони, которого Робби загораживает от неё, мог видеть её профиль, не лишённый, надо сказать, очарования, несмотря на остренький носик.

— Речь идёт о древесных стволах, — охотно поясняет Караман. — Мсье Пако импортирует во Францию деловую древесину.

Миссис Банистер благосклонно, но сдержанно кивает головой в сторону Пако, словно её управляющий только что представил ей весьма достойного арендатора. Но всех этих тонкостей Пако не замечает. С побагровевшей лысиной, с выпученными глазами, он переводит озабоченный взгляд с Карамана на Блаватского.

Выдвинув вперёд массивный подбородок с ямочкой и обнажив свои крупные зубы, Блаватский улыбается. В то же время в его маленьких и пронзительных серых глазках что-то поблёскивает, и это наводит на размышления. Блаватский не забыл своей стычки с Пако, а ведь он, несмотря на свой смех, на игривость манер и грубоватость простецкого парня, безусловно, злопамятен.

— Как я могу это знать? — говорит он с добродушным видом, отводя руки в стороны от своего дородного туловища. — Мы почти ничего не знаем о Мадрапуре. Есть люди, которые надеются найти там золото. Другие, — острый, как бритва, взгляд на Карамана, — нефть. Третьи, — на Христопулоса он не смотрит, но взгляд его становится жёстким, — наркотики. А вот вы, мсье Пако, деловую древесину. Почему бы и нет? — Он ещё шире разводит руки. — В конце концов, если Мадрапур действительно существует и если он в самом деле находится там, где нам говорят, то уж чего-чего, а лесов там хватает.

— А дороги? — говорит Пако. — Дороги? Мне абсолютно необходимы дороги! — И в его тоне звучит капризная требовательность, которую я нахожу комичной. — Или на худой конец какие-нибудь тропы.

— Уж тут вы, пожалуй, слишком многого требуете, — говорит Блаватский с деланным добродушием и с жестом бессилия. — По моим сведениям — за их достоверность я не ручаюсь, — мы должны приземлиться на китайском аэродроме, расположенном на границе нового государства. А оттуда вертолёты доставят нас в Мадрапур. Вы не можете не признать, что всё это отнюдь не свидетельствует о наличии дорог или даже троп.