– А где их головы? – поинтересовался бестактный Пригоршня.

– Нечистые забрали. Когда мы разгромили их обиталище, головы были развешаны на стенах. Боевые трофеи. Хотя в разумности нечисти я сомневаюсь.

Признаться, я тоже засомневался. Насколько знаю, манипуляторы могут проникать в разум других существ, у которых есть мозг или хотя бы ганглий. При этом они, скорее всего, синхронизируются с сознанием жертвы и очень хорошо представляют, что чувствуют подвергаемые экзекуции создания. Наслаждались ли они терзаниями главных жертв – тех двоих, что выступили в роли палачей, хотели что-то изменить, но помимо воли резали сестер и братьев? В голове не укладывается. Только маньяки способны на подобную жестокость. Выходит, здешние манипуляторы – община маньяков-убийц?

Искра сняла тулуп, нагребла в него листьев и отнесла на еще теплое пожарище, где недавно стоял дом. Она держалась в стороне и старалась на нас не смотреть, лишь спустя некоторое время я сообразил, почему: девушка плакала, слезинки бежали по щекам и срывались с подбородка. Видимо, у этого народа не принято прилюдно лить слезы, потому помогать ей я не спешил и Пригоршню остановил.

Интересно, где они собираются ветки ломать, когда самая тонкая, которую я вижу, в два обхвата толщиной? И еще любопытно, как им удалось расчистить поляну от деревьев?

Ответ на первый вопрос я получил, когда Искра поддела кору гигантского дерева ножом, и она отошла пластом. Девушка потянула полотно на себя, дернула и потащила к будущему кострищу. Мы с Пригоршней подключились к процессу, и вскоре образовался холм, куда Май принялся таскать снятые с деревьев обезглавленные трупы. Их было восемь плюс двое застрелившихся. Погибших Май сбрызнул жидкостью – какой-то легко воспламеняющейся смесью, – и мы все вместе начали накрывать усопших сорванной корой, больше похожей на грубые брезентовые полотна.

У Мая обнаружилось подобие зажигалки, преклонив колени, он чиркнул ею, поджег фитили и швырнул в кострище. Огонь занялся мгновенно, раскидал языки, загудел, выплевывая снопы искр, повалил жирный черный дым. Девушка встала на колени рядом с братом, взяла его за руку, и они, потупившись, затянули то ли песню, то ли молитву – слов было не разобрать.

Мы с Пригоршней неприкаянно стояли в стороне, наблюдая, как огонь лижет тела, снимает одежду, кожу… Я отвернулся – неприятное зрелище.

Когда костер прогорел, Искра и Май поднялись и так же, держась за руки, молча зашагали по пепелищу, переступая через головешки. Пригоршня чуть не споткнулся о сгоревшее тело, чертыхнулся. Я тоже переступил через труп, который не сгорел полностью, а лишь обуглился.

– Двенадцать человек, – нарушила молчанье Искра. – Только мы выжили. Мы охотились на фибий. Я загоняла, Май ждал, но меня все равно нашли…

– Мы отомстим, – проговорил Май с уверенностью. – Выследим и положим. Хорошо, у них детеныши вместе с ними живут. Если убивать, то всех.

Его ярость стеганула меня кнутом, и мысленно я с ним согласился: маньяков-садистов надо отстреливать, как бешеных собак.

Минут десять шли молча. Остался неприятный осадок, будто я чем провинился перед теми людьми. Май был мрачнее тучи, Искра тоже приуныла – оплакивала кого-то из своих знакомых, возможно, близких родственников.

Оживились мы, когда услышали хруст листьев. Май насторожился, Искра замерла. Будто принюхиваясь, облизнулась и сказала:

– Фибия. Одна.

Они переглянулись, Май кивнул, полез в котомку и вытащил моток веревки, протянул Пригоршне:

– Помоги нам.

– Вы чё, охотиться собрались? – сообразил Никита. – Что от меня нужно?

Пританцовывая от нетерпения, Искра объяснила:

– Я ее заманиваю, вы кладете веревку на землю, и когда фибия приблизится, натягиваете канат.

– И чё? – не понял Пригоршня.

– Она переворачивается кверху лапами, а мы ее добиваем.

– Во как.

Что это за дрянь такая? На ум пришел стишок: «Жук упал и встать не может, ждет он, кто ему поможет».

Тем временем Пригоршня и Май размотали веревку и притаились за гигантскими стволами, а Искра рванула на звук, стараясь шуметь как можно больше.

– Эй, еда, иди сюда! – донесся ее голос.

Вскоре она появилась – мчала, побивая рекорды, а за ней гнался трилобит наподобие того, что мы видели раньше, только у́же, и на длинных ножках. Я предусмотрительно отступил к дереву, девушка перепрыгнула через веревку, а когда трилобит наступил на нее, Пригоршня и Май вскочили, натянули ее и вздернули вверх. Под боевой клич Мая трилобит вскинулся и перевернулся на спину. Искра обернулась и схватилась за ствол, пытаясь отдышаться – она переоценила силы, не стоило ей перенапрягаться после ранения.

Фибия вертелась и сучила лапками, Май подбежал к добыче и разворотил ей башку из гаусс-пистолета. Тварь немного подергалась и затихла, лишь тонкие ножки, коих было множество, все еще сокращались. Май выхватил тесак – такой же, как у Пригоршни, только черный, – и вонзил его между сегментами брюшка. Пластина с треском поднялась, явив нашему взору черно-бурое нутро в обрамлении белого мяса, которое Май тотчас принялся срезать.

С туши фибии получилось килограмма три белого мяса. На труп, откуда ни возьмись, сбежались мелкие жуки, похожие на бронированных муравьев, и приступили к трапезе. Май завернул мясо в ткань – что-то среднее между бумагой и полиэтиленом – положил в котомку.

Короткая охота подняла настроение аборигенов, смерти односельчан отодвинулись на задний план. Видимо, в адских условиях постоянно кто-то умирал, привыкнуть к такому невозможно, но воспринимать смерть, как само собой разумеющееся – вполне по силам.

– Как выглядит Небесный город? – спросил Пригоршня, когда мы продолжили путь.

Искра, шедшая впереди, дернула плечом:

– Говорят, что он летает в воздухе. Никто из деревенских его не видел, даже старейшины. Остается верить горожанам, хотя мне не очень-то представляется, как целый город летает и не падает.

– Скорее всего, легенда, – согласился Май.

Я поинтересовался:

– А почему вы не сходите на него посмотреть? Там, насколько я понял, безопасно.

– Зимой идти нельзя – замерзнем, весной и летом – некогда. Да и зачем? Все равно там мало места, и нас туда не примут. Мы, правда, мало знаем, спроси лучше у старейшин.

Дальше шли молча, прислушиваясь и приглядываясь к мелочам – а вдруг аномалия? Искра заметила мою настороженность и спросила:

– Ты чего дергаешься постоянно?

– Здесь у вас случаются аномалии. Идешь-идешь, а потом р-раз – и расплющило тебя…

– Ааа, – протянул Май. – Это ловушки. Мы знаем все места, где они есть. Там еще разные полезные штуки образуются, мы их горожанам продаем.

– У нас они называются артефактами, – ответил Пригоршня. – А чего себе не оставляете?