теряя времени, он прижался к ее губам один раз, дважды, а затем уже скользнул языком в ее рот. «Черт!» Слаще амброзии. На вкус она напоминала силу и умиротворение, две его любимые вещи.

Пристрастился? Да. теперь никаких вопросов и сожалений. «Хочу большего. Нуждаюсь».

«Получу это». Со стоном отчаяния он углубил поцелуй.

Нет, нет, нет. Никакого углубления. Не с ней, еще рано.

«Я должен оставаться отстраненным, пока не пойму с кем или чем имею дело».

«Здесь и сейчас дам ей немного, чтобы получить больше».

Но… она не лгала или преувеличивала. Она плохо целовалась. Ужасно. Слишком сильно втянула его язык, царапнула зубами и прикусила нежное место, пустив кровь.

Немного ошеломленный он поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Уильям ожидал увидеть возвращение румянца. Или улыбку, ясно указывающую на шутку. Но не увидел ничего. Ни намека на эмоции. Даже на прежнюю ярость.

«Неужели я теряю хватку?»

— Почему ты остановился? — спросила она не запыхавшись. — Ты так же плох в этом, как и я, так что мы идеально подходим друг другу в каком-то роде.

Он… что?

— Я не плох и докажу это, — поклялся он. И вновь наклонился.

Уильям целовал ее со всем мастерством, которое приобрел во время много векового блуда, питая ее страстью. Она вновь ответила на поцелуй, но оставалась напряженной и деревянной, словно отстраненной.

И все же он чувствовал… Нет, невозможно. Но вдруг? Молния вспыхнула в его венах, что он обычно испытывал во время приступов бешенства. Здесь и сейчас он держал свой норов под контролем. Тогда что послужило причиной? Санни? Потому что она его спутница жизни?

Ледяные пальцы страха поползли по его спине.

Затем произошло чудо. Она расслабилась, перестав всасывать его язык. Перестала кусаться и обмякла. Через несколько секунд его охватило острое желание. Ему казалось, что он жаждал ее вечно, и это только усиливало страх.

Дзынь. Двери лифта открылись на семнадцатом этаже.

Черт возьми! Все только начало налаживаться. Тот факт, что он должен был сам остановиться… Теперь в нем вспыхнул гнев, и рычание зародилось в груди. Уильям вздернул голову и проскрежетал:

— Какой номер?

Она закончат начатое, затем вернуться к их разговору.

— Последняя справа, — сказала ему Санни, еще больше запыхавшись.

Уильям переплел их пальцы, вывел ее в коридор и быстрым шагом направился к месту назначения. Она открыла ключом дверь и вошла первой пружинистой походкой.

Либо она хотела его, либо его что-то ждало за дверью. Готовый ко всему он вошел вслед за ней и быстро осмотрелся. Маленькая комната. Бежевые стены. Типовые художественные произведения. Двуспальная кровать с плюшевым белым одеялом. Никакого оружия. За исключением температуры. Она установила термостат на отметку «жарче, чем в аду».

На его лбу выступили капельки пота, внутри все закипело. Отлично. Рагу из Уильяма на подходе.

Позади него с щелчком закрылась дверь.

Санни развернулась, ее рот открылся и закрылся.

— Но я… она… я не понимаю.

— Чего ты не понимаешь?

— Ее здесь нет. Почему?

— Ее?

Раскроет ли Санни свою истинную цель сейчас или подождет, пока…

Она резко обернулась с поднятой рукой, кулак сжат, а пистолет смотрел ему в лицо. Ладно. Значит сейчас.

— Отлично, — сказала она. — Я сделаю все сама.

Ни разу за все столетия женщина не наставляла на него пистолет после поцелуя. После того как переспит с ним, да. Такое случалось один, или дюжину, раз. Он сбился со счета. Очевидно, у него отвратительное чувство такта. Многие женщины предлагали ему обратиться за помощью. И он бы так и сделал, если бы его волновало чужие мнение.

— Я знаю, кто ты, — рявкнула Санни. — Уильям Темный, также известный как Вечно Похотливый и Растопитель Трусиков. Сын Гадеса и брат Люцифера. Грязь! Сколько деревень ты с братом разграбил за столетия? Скажи! И не лги. Я пойму.

Он вздрогнул при слове «грязь».

«Маленькая сучка».

Но неважно. Своей вспышкой она успокоила его гордость, объяснив свое сопротивление его чарам, свой гнев и свою обиду. Она вела мысленную борьбу, пытаясь подорвать его веру в себя и заставить пересмотреть прежнее мнение, и все это для того, чтобы наказать его за якобы прошлые проступки.

К сожалению для нее Уильям преуспел в ментальных войнах. Он побеждал всегда.

— Сколько деревень я разграбил? Опять же бесчисленно. — Он прислонил плечом к стене в расслабленной позе. — А что? Я разграбил твою?

— Да! Нет! Тьфу. Возможно. Я жила в Реальности Мифстика.

Наконец. Информация.

— Я никогда не был в Реальности Мифстика.

Там обитали многие существа из мифов и легенд, например драконы, минотавры и могучие пегасы.

— Ты когда-нибудь помогал своему брату планировать атаку на деревню в Мифстике?

— Нет.

Он помогал планировать Люциферу другие атаки? Да. Множество раз. Впоследствии он сожалел о всех.

— Но… но… Ты лжешь мне. Должен лгать. Я не знаю как, но другого объяснения нет. Так что скажи мне, почему ты это сделал… в этот раз правду… или я выстрелю в твое прелестное личико.

Уильям похлопал себя по покрытым щетиной щекам.

— Ты считаешь меня прелестным? — Когда она вскрикнула, он решил сменить тему. — Чем ты собираешься в меня выстрелить?

Он старался не ухмыляться, но потерпел неудачу, когда вытащил патроны из кармана.

Она его шокировала, широко улыбнувшись, отчего его грудь вновь сжалась.

— Ты думаешь, что оттюльпанил меня, — сказала она, ухмыльнувшись шире него. — Но я отслеживала каждое твое движение во время нашего жалкого поцелуя и знала, когда ты извлек пули. К сожалению для тебя я уже перезарядила.

— Оттюльпанил? — Уильям поневоле восхитился ее бравадой, но также взбесился. Она посмела угрожать ему, принцу тьмы? Она получит урок. — Тогда выстрели в меня. — Пули были лишь небольшой помехой. Как мухи. — Или находишь меня слишком привлекательным, чтобы причинить вред?

Как далеко она зайдет?

Если она действительно та, кого он искал, ему пригодится это знание.

— Уверена, некоторые женщины находят тебя сносным, — усмехнулась она, давая понять, что находит тех женщин идиотками.

Оскорбление достигло цели, заставив Уильяма зарычать. Очевидно, его гораздо сильнее заботило мнение других, чем он думал.

— Ох. Задело, да? — Покачав кулаком в его направлении, они приказала: — Прекрати хорохориться и начинай говорить. Что мои люди когда-либо сделали тебе и твоей семье?

Санни реально нажмет на курок? Сначала он решил: «Ни за что», — а через секунду уже передумал: «Черт, да».

— Кто твои люди? Что за твои люди?

Игнорируя его вопрос, она рявкнула:

— Зачем ты вообще грабил деревни?

На этот вопрос ответ был прост.

— В прошлом, если кто-то угрожал мне, я убивал его, как и всю