– Тебе что-то не нравится, –протянула Маруся, – думаешь, Люлю умерла не от сердечного приступа?

– Не знаю, – пожала яплечами, – только странно, как можно точно установить причину смерти,просто глядя на тело. Лариса ведь ничем не болела!

– Мусечка, – пробормоталадочь, – не вмешивайся в это дело. Тут все думают, что Люлю скончалась отболезни сердца. Да и кому нужно было ее убивать? Это просто твоя любовь кдетективам. Давай лучше вернемся поскорее домой.

Я возмутилась:

– Лариса моя подруга. Так неужели я могуоставаться спокойной, если даже не установлена причина ее смерти? Нет уж, этогоя не допущу.

Мы довольно долго спорили, потом Машка залезлав кровать, а я посидела немного возле нее, короче, когда пошла к себе, стрелкичасов показывали половину второго. В доме стояла пронзительная тишина. За всемитреволнениями нам забыли подать ужин, и сейчас желудок настойчиво напоминал осебе. Я решила спуститься на первый этаж и поискать какой-нибудь еды. Из комнатне доносилось ни звука. Все спали или притворялись, во всяком случае, нигде непробивался свет. У двери Люлю я замедлила шаг. Интересно, дремлет ли Степан? Икак он себя чувствует, зная, что в соседней комнате лежит мертвая жена?

Вдруг в будуаре послышался легкий шорох итихий звук отодвигаемого предмета. Я так и подскочила от неожиданности!Конечно, Кирилл профессиональный доктор, но вдруг Люлю уснула летаргическимсном и сейчас пытается проснуться? Тихонечко потянув за ручку, приотвориладверь и посмотрела в щель.

В свете полной луны комната великолепнопросматривалась. Несчастная Лариска так и лежала на диване с открытыми глазами.Похоже, к покойной никто ни разу не зашел.

У шкафа, спиной ко входу, стояла Анна и рыласьна полках. Секунду я смотрела, как она перекладывает вещи умершей, потомаккуратно притворила дверь и, забыв про голод, пошла к себе. Стало противно.Анна явно искала спрятанное Владимиром Сигизмундовичем сокровище. До сих порони с Петькой не могли спокойно орудовать в будуаре Люлю. Теперь Аннавоспользовалась представившейся возможностью. И никакие покойники ее несмущали. Нет, просто отвратительно! Следовало проучить нахалку.

Я закуталась в простыню, на голову нацепиланаволочку и стала похожа на куклуксклановца в белом одеянии. Тапочки скинула,босиком прошлепала к будуару, резко отворила дверь и взвыла замогильнымголосом:

– Что ты делаешь в моей комнате, Анна?

Женщина резко повернулась, со стуком выронилакакую-то коробку и оцепенела. Продолжая выть, я тихонечко подбиралась к ней.Внезапно Анна издала дикий вопль и, чуть не сбив меня с ног, ринулась вкоридор. Она неслась по коврам, гудя, как паровоз. Не ожидая такогосногсшибательного эффекта, я быстрее молнии юркнула к себе в комнату.

Раздались голоса, захлопали двери. Я вышла вкоридор. Там уже собрались почти все обитатели дома. Анна, серая, каклондонский туман, повисла на Пете.

– Дорогая, что тебя так напугало? –спрашивал он.

– Там… там, – промычала Анна, –там ходит Лариса.

– Абсурд, – безапелляционно заявилаЛена, и я заметила, что среди проснувшихся нет Сержа.

– Она там, – продолжала блеятьАнна, – вся в белом и говорит, как из бочки.

Кирилл уверенным шагом двинулся к двери,распахнул ее и зажег свет. Лариса тихо лежала на диване. Лицо ее пожелтело ипокрылось какими-то пятнами.

– Вот, – внезапно заоралаАнна, – видите коробку? Когда я проходила мимо комнаты, дверь раскрылась,и привидение, уронив шкатулку, жутко завыло.

Все уставились на пол. Я усмехнулась, надо же,какая лгунья! И главное, не могу ее уличить.

– А что ты делала ночью вкоридоре? – внезапно поинтересовался Кирилл.

– Пошла в аптечку за лекарством, сердцезаболело, – не моргнув глазом соврала нахалка.

– Ладно, – прошелестел Степа, –все перенервничали и издергались. Нечего сказать, хорошие праздники получились.Надо ложиться.

– Бедная мамочка, – внезапно зарыдалМишка, – лежит совсем одна.

Доктор взял мальчика под правый локоть, Марусяпод левый, и они повели сироту в спальню. Петр стал подталкивать Анну. Степанисчез. Остались только я и Лена.

– Бред какой-то, – проговориладевушка резко, – вы верите в привидения?

Я покачала головой и пошла вместе с ней покоридору.

– Ладно, – пробормотала Лена, –пойду подремлю.

Она толкнула дверь, и я увидела в большойкровати Сержа, вполне по-семейному читавшего книгу. Поняв, что любовникобнаружен, Лена быстренько скользнула внутрь. Да, похоже, со смертью хозяйкивсе в доме перестали стесняться.

Снег прекратился, дорога подсохла, и ядобралась до Москвы очень быстро. Ночью не сомкнула глаз, поэтому выехала ранои ворвалась в кабинет к полковнику около девяти утра.

– Да, дело, очевидно, серьезное, если тывстала в такую рань, – захихикал приятель.

Пропустив мимо ушей подковырку, я постараласьспокойно изложить суть дела. Тот посерьезнел, а к концу рассказа пришел внегодование:

– Ну профессионалы! Позор просто.

Он помолчал и после паузы продолжил:

– Тут есть небольшая сложность. С чего быэто мне вмешиваться в дела провинциалов? Вот если поступит жалоба нанеправильно ведущееся следствие, тогда дело другое. Знаешь, садись, пишизаявление на мое имя, изложи факты.

– Зачем? – искренне удивилась я.

– Милиционеры жуткие бюрократы, –ухмыльнулся приятель, – зарегистрирую бумагу и с полным основанием сделаюотбивную котлету из оригиналов, определивших причину смерти на глазок.

Так и поступили. Александр Михайлович позвонилв местное отделение милиции и устроил жуткий разнос, пообещав взять дело подличный контроль.

– Все, – сказал он, опуская трубкуна рычаг, – теперь по крайней мере произведут вскрытие. Возвращайсяспокойно назад.

И я снова покатила к Войцеховским. В дометворилась жуткая суматоха. Внизу у входа стоял небольшой фургон, санитарызапихивали в него носилки. На улице толпились зеваки. Я загнала «Пежо» поднавес и вошла в дом.

– Вот она, – заорал Петька, весьманевежливо тыча в меня пальцем.

– Объясните, зачем побежали в уголовку сдурацкими заявлениями, – крикнула Анна.