Рейчел понимала, что Джада дразнит ее, пытается поднять настроение. Она плотнее запахнула порванную куртку и мрачно попросила:

— Лучше помолчи, Джей.

— Ну надо же как-то отвлечься от печальных событий, — ответила Джада. — Боб сидит дома с мамой. Она так расстроена, винит себя в смерти Мэлори. Наверное, мы все виноваты.

Они замолчали, погрузившись каждая в свои мысли, лишь дворники щелкали в тишине, пока они не подъехали к дому Трины Эверли. Скромный, ухоженный дом в тихом квартале, здесь они росли — три сестры, — играли на заднем дворе, откуда открывается вид на Тихий океан. Здесь они были счастливы. Скоро перед домом распустятся розы, они цветут каждое лето. Кусты надо будет регулярно стричь, так же регулярно надо будет стричь траву на большом газоне, через который выложена дорожка из камней, ведущая к почтовому ящику у обочины. Надо будет помыть белые ставни… И этим летом Мэлори за столом для пикника уже не будет…

Рейчел и Джада поднялись по лестнице заднего крыльца. Их уже ждала Трина, вид у нее был встревоженный. Рядом, обнимая ее за плечи, стоял Боб Уинтерс. Он был старше пятидесятидвухлетней Трины, его волосы поседели и уже начали редеть. По сравнению с Триной, высокой и все еще сохранявшей стройность, Боб выглядел довольно упитанным и имел солидное брюшко.

Именно так все последние годы они встречали Рейчел, но сегодня лицо Трины было непривычно бледным и горестным. Боб тоже выглядел угрюмым. Переживая за Трину и заботясь о ней все эти дни после смерти Мэлори, Боб встретил Рейчел взглядом, который говорил: «Ты не должна заставлять мать волноваться, особенно сейчас, когда ей так тяжело».

Рейчел обняла мать, и Трина в ответ крепко прижала ее к себе.

— Со мной все в порядке, — успокоила ее Рейчел.

— Но ты такая холодная.

Трина посмотрела на дочь светло-голубыми глазами, все еще способными вызывать восхищенные взгляды мужчин. Мягкие, каскадом подстриженные волосы ложились на плечи и делали ее лицо моложе и нежнее. Но Трина ни в коем случае не была хрупкой, когда дело касалось защиты ее детей. Она прожила нелегкую жизнь, оставшись в двадцать два года с двумя малышами на руках, без работы, без помощи бросившего ее мужа. Работая официанткой, Трина в остававшееся свободное время вела продажи по телефону, а по ночам выполняла обязанности бухгалтера. Благодаря упорному труду она смогла выбраться из грязной квартирки и поселиться в собственном маленьком доме.

Вскоре выяснилось, что она искусный мастер пула, и Трина начала играть на деньги, участвовать в турнирах; таким образом, у нее появился дополнительный доход. Местные спонсоры с удовольствием поддерживали ее, поскольку женщина, так достойно преодолевавшая трудности, была хороша для рекламы. А еще через несколько лет Трина обнаружила в себе новый талант — продавать подержанные автомобили. Она открыла свой бизнес и переехала в этот дом с видом на океан.

Трина разборчиво заводила знакомства, стараясь не травмировать девочек. Когда Рейчел исполнилось одиннадцать, появился Боб — владелец небольшого магазина скобяных товаров. Овдовевший Боб очень быстро стал для Трины надежной опорой. Он часто бывал у них в доме, сразу нашел со всеми общий язык, всегда был готов что-нибудь прибить-починить-приладить, сделал Трине предложение, но она не спешила его принимать — слишком глубокий шрам оставил в ее жизни первый брак.

Рейчел понимала смысл взглядов, которыми обменивались Трина и Боб. И хотя Боб никогда не оставался на ночь, когда девочки были в доме, у Трины и Боба были длительные, гармоничные отношения, и, без сомнения, интимные тоже.

Трина отстранилась от Рейчел и устало улыбнулась:

— Иди прими душ, потом поговорим. Мы с Бобом смотрели фотографии Мэлори. Я…

Боб прижал Трину к себе, лицо ее сделалось по-детски беззащитным, она уткнулась головой ему в грудь.

— Она устала. Вы все устали. На кухне полно еды — суп, запеканка, сэндвичи, пироги, пирожные. Кажется, весь город здесь побывал из уважения к вашей матери. Есть будете? Что вам разогреть? Суп, запеканку? — спросил Боб, снимая с Рейчел порванную куртку. Он внимательно осмотрел ее. — Обычно Джада или Мэлори приходили домой в… — Он замолчал, словно не хотел напоминать о потере близкого человека, но затем продолжил: — Обычно эти две подружки приходили с царапинами, в порванной и грязной одежде. Теперь твоя очередь? Что-то случилось?

— Все в порядке. Просто прогулялась под дождем, пыталась развеяться.

Рейчел была благодарна Бобу за деликатность, с которой он старался разрядить тягостную обстановку, царившую в доме после похорон.

— Вот видишь, не только я всегда порчу одежду. — Джада грустно улыбнулась. Казалось, в тишине эхо озвучило то, что они разом подумали: «Иногда это случалось с Мэлори…»

— Я прошла через стройплощадку у «Девяти шаров», зацепилась за ветку и упала. Прямо в холодную лужу села. В темноте не надо лезть куда попало.

— Ушиблась, наверное? Но я рада, что ты сейчас дома, хотелось бы… Хотелось бы, чтобы и Мэлори была здесь… — Но Трина вовремя сдержалась и вместо этого сказала: — Сейчас тебе нужно горячее какао и что-нибудь сытное. Надо поесть, Рейчел. За эти дни я ни разу не видела, чтобы ты ела… Нам не справиться со всей этой едой, что принесли друзья. Они знали, что у Мэлори трудный период в жизни, но это…

Боб поцеловал Трину в лоб.

— Они знают, что ты любила Мэлори и что последние два года тебе было нелегко, поэтому они пришли на похороны и к нам домой.

Обессиленная от горя, Трина прижалась к Бобу.

— Я любила ее так же, как и родных своих дочерей. Я полюбила ее с того самого первого дня, как Рейчел привела ее в наш дом, — испуганную худенькую тринадцатилетнюю девочку.

— Мама, тебе пришлось побороться, чтобы удочерить ее, столько трудностей преодолеть. И Мэлори тебя тоже любила…

— Верю. Как бы я хотела, чтобы она и себя любила… — Трина с нежностью обняла Джаду и Рейчел. — Ну все, Рейчел, иди прими душ, согрейся, а то простуду схватишь.

Джада поцеловала Трину в щеку.

— Я приготовлю Рейчел нечто такое, от чего она не сможет отказаться. Она была…

Гневный взгляд Рейчел не позволил Джаде закончить то, что она собиралась произнести. У матери и без того нервы издерганы, и не надо ее беспокоить рассказами о визите в дом Мэлори и о перепалке с Кайлом.

— Я немного прогулялась на свежем воздухе, мама, со мной все в порядке, — сказала Рейчел и направилась к просторной уютной детской, которую они некогда делили с Мэлори.

Сейчас здесь было полно вещей Джады: после развода она снова переехала в дом матери, и все же в комнате ощущалось присутствие тринадцатилетней Мэлори. Она вела себя как ощетинившийся, затравленный зверек, огрызалась на проявление нежности, с трудом привыкала к новой одежде, и было понятно, что она просто боится, как бы ее снова не обидели или в очередной раз не выбросили на улицу. Мэлори оттаивала постепенно, училась быть дочерью и сестрой, но в глубине души у нее всегда жила неуверенность, она не могла отделаться от мысли, что все-таки чужая…