— Я здесь, — резко отвечал он, стягивая с нее юбку.

Лунный свет окрасил ее ноги и бедра, заливая серебром нежную кожу.

Со сдержанной яростью Джафар раздвинул ее бедра и тут же ощутил ответную реакцию.

Как хорошо он знал Лизбет. Знал каждый дюйм ее тела. Пусть она закрыла для него свое сердце, но тело-то принадлежало ему. Вскоре до него донесся стон. Он поднял голову.

— О! — выкрикнула она в некотором разочаровании.

— Скажи мне, Лизбет, — произнес он. — Этого ты хотела?

— Джаф, — запротестовала молодая женщина.

Да, она и хотела, и не хотела. Как ему объяснить? Она мечтала о том, давнем Джафе, который любил ее. А не о том, который сейчас был с ней так груб. Теперь его сердце больше не принадлежало Лизбет, словно стало драгоценностью, которую она отвергла.

Джафар ласкал ее и вдыхал аромат. Возгласы страсти вырывались у него, и, как мед, под его пальцами таяло ее тело.

Он явно наслаждался. И каждое прикосновение его отзывалось в ней порывом страсти и дрожью. Губы, язык Джафара играли и мучили. Она жаждала удовольствия, сравнимого только с райским, и поднималась все выше и выше к невиданному наслаждению.

— Вот что я могу предложить тебе, Лизбет. Этого ты хочешь? — повторял он.

— Джаф!

Она сомкнула свои руки у него на спине и попыталась притянуть его к себе. Но он упрямо отстранялся от нее.

— Скажи это, Лизбет, — скомандовал Джафар, и не подчиниться его приказу было просто невозможно.

— Джаф, пожалуйста!

— Да, я всегда рад. Я — непременно да, Лизбет. Только скажи мне это, и я сделаю все так, как ты того желаешь. И даже больше.

— Да что еще ты хочешь услышать? — простонала она, прекрасно зная ответ.

— Что ты моя.

— Что ты хочешь доказать? — с мольбой проговорила она.

— Если это так, то скажи мне, — сказал он и скользнул губами по ее животу.

Удовольствие словно током пробежало по ее телу.

— Пожалуйста, — взмолилась она.

Он взглянул на нее.

— Не желаешь меня остановить?

Лизбет порывисто потянулась к Джафару, прося новых объятий. Как ей хотелось снова прильнуть к нему, стать единым с ним существом…

И только звезды над ними сверкали бриллиантами на темном бархатном небе…

Рассвет только занимался. Лизбет смотрела в окно.

Ее тело ныло и болело, напоминая о прошлой ночи. Джафар то и дело отталкивал ее, затем вновь прижимал к себе, и кровь вновь вспыхивала.

Рядом с ней спал Джаф, и она могла чувствовать биение его сердца, сильное и ровное. Прошлой ночью он выпустил весь свой гнев, который сгорел в огне страсти. И надо же было такому случиться, что именно этой ночью она ощутила любовь в своем сердце. Любовь к этому человеку! Но теперь слишком поздно. В самый раз зарыдать от безысходности.

Скорее всего, причиной ее тогдашнего решения стал обычный страх. Как глупо…

Но был ли это просто страх? — спрашивала себя Лизбет. Или какой-то глубинный инстинкт предупреждал о повторении ошибки? Ошибки ее родителей.

Какой бы ни была правда, теперь с этим ничего не поделаешь. Она любит Джафара, однако он больше не любит ее.

И если она попытается снова завоевать его любовь, то окажется круглой идиоткой. Игра явно не стоит свеч, потому что наверняка будет проиграна. Лизбет это отлично понимала.

Теперь молодая женщина уже сомневалась: что, собственно, она хотела ему доказать своим тогдашним отказом? А теперь, видимо, придется скрывать свои чувства, чтобы не выглядеть глупо. И, наверное, он прав, когда решил, что она приехала в эмираты не просто так, а с целью увидеть его и вернуть прошлое.

Неужто все это время она врала сама себе?

Тело не могло забыть наслаждения прошлой ночи, каждая клеточка пела, провозглашая радость любви, наполняя душу светлой радостью. Но будущего у этой радости не было…

Вставало солнце. Белые розы окрашивались в розовый цвет, листья из черных становились зелеными. Молодая женщина лежала и ни о чем конкретном не думала, позволяя мыслям плавно течь. В это время золотистые лучи осветили плитку во дворе, и Лизбет поняла, что пора вставать.

Рука Джафа лежала на ее бедре и не позволяла шевельнуться. Лизбет попыталась отодвинуться, не потревожив мужчину, но он, не просыпаясь, только крепче прижал ее к себе.

Тогда она повернула голову и принялась рассматривать его. Он лежал на боку, простыня накрывала его до пояса. Крепкие рельефные мышцы живота возбуждали в ней самые сокровенные желания.

Да, у него замечательная фигура, мужественная и величественная. Крепкие ноги, сильные руки, стройный стан. Само совершенство, черт побери!

И этот человек утверждает, что не может ей дать ничего, кроме примитивного секса и чувственного наслаждения?! Если и есть на свете парень, который сумеет соблазнить ее, то он лежит сейчас рядом с ней.

Олимпийский бог, самый настоящий. Забавное и в то же время точное сравнение, потому что Джафар принимал участие в Олимпийских играх. Да… Ну и дурой же она была… Но еще не все потеряно, не все.

Джафар проснулся и прошептал:

— Доброе утро. — И погладил ее плечо.

— Доброе утро, — ответила Лизбет с легкой улыбкой на губах. — Прости, что так рано тебя разбудила, но нам пора ехать. У меня же сегодня съемки.

Его глаза были закрыты. Он улыбнулся и машинально кивнул, проведя рукой по ее бедрам движением собственника, словно бы подчеркивая: это принадлежит мне.

— Когда?

— Через час, — прошептала она, невольно наслаждаясь лаской Джафара, а он продолжал исследовать самые интимные ее места. Глупо думать, что она способна этому сопротивляться, особенно после того, что произошло этой ночью.

— Можно взять лошадей. Так будет быстрее, — сказал Джафар, скользя рукой по ее упругой груди и дальше, вниз — к животу, к завиткам волос. Лизбет лежала и таяла, как мороженое на солнце. Ожидание и нетерпение нарастали.

— Хорошо, — тихо произнесла она, согласившись на невысказанное им вслух предложение. И тогда Джафар решительно усадил ее на себя.

Лизбет ахнула — как быстро она была готова начать все сначала. И с каким нетерпением сама набросилась на него. Но Джафар тут же перехватил ее, и перевернул, и…

Останься со мной, утешь меня, ибо я болен от любви…

«Шейх Джаф собирается сниматься в кино!

Согласно достоверным источникам, шейх Джафар будет участвовать в новой картине Масуда аль-Бади. Фильм снимается в Баракате. Очевидно, сцена похищения героини, в которую так нагло ворвался Джафар, останется в фильме, потому что, по словам самого режиссера, в ней много динамики и энергии».