— Ну, они очень почитали мертвых. Это не они хоронили с хозяевами живых слуг? Кажется, это связано с Анубисом. У него была собачья голова. — Она пожала плечами. — Я не очень-то любила историю.

— У Анубиса была голова шакала, и он был богом мертвых. Считается, что он придумал бальзамирование трупов. Ладно, а как насчет воронов?

— Воронов?

— Парня клевал ворон. Большой, около двух футов. Он был привязан к его шее.

— Вроде бы их можно научить говорить. И они очень долго живут. Извини, я мало что знаю.

— Погуляем? — Харгрив махнул головой в сторону Хангерфорд-Бридж. — Должна быть связь между двумя трупами, но я никак не могу понять, какое отношение подросток с полным ртом египетского ила имеет к ворону.

— Почему бы тебе не подождать лабораторных анализов? — спросила Джэнис. — Ты посылал ребят наверх?

— Первым делом. Ничего не нашли. Такое впечатление, что там прибрали перед нашим приходом. Да и дождь нам не помощник.

— Кстати, токсикологический анализ показал наличие метадона и бензедрина в трупе с Пиккадилли. Однако кто этот мальчишка, до сих пор установить не удалось.

Они молча прошли под мостом.

— У меня плохое предчувствие, — сказал наконец Харгрив. — Словно мы ищем иголку в стоге сена. Я всегда думал, что понимаю и знаю этот город. Сейчас все изменилось. Кто-то пришел на смену старому уголовному миру.

— То есть?

— Я не знаю.

Харгрив уже решил, что ему делать. С сегодняшнего вечера он будет по нескольку часов проводить с компьютером, который вполне в состоянии дублировать логическую человеческую мысль, а Харгрив научил его мечтать или по крайней мере делать такие логические прыжки, которые похожи на подсознательные ассоциации. Подобрав определенные ключевые слова и фразы и крутя ими, он сможет заставить компьютер свободно двигаться в море случайных мыслей и соображений. Поначалу он хотел было объяснить свою систему желающим, но потом решил подождать удобного случая. Сейчас он чувствовал себя совершенно разбитым от мысли, чем могут закончиться его исследования.

Тогда он взглянул на очаровательную мисс Лонгбрайт, которая так выходила из тьмы под мостом, словно послевоенного рождения красотка шагала к богатству, и он заставил себя задуматься о более приятных вещах.

“Члены ордена, которым приходится исполнять официальные обязанности, должны носить простые черные туники и ленты из цветного шнура. Головные уборы в честь Феба надеваются только во время церемонии, и то не всегда. Когда-то церемонии были призваны поддерживать дисциплину, теперь же они существуют единственно для поддержания старых традиций и происходят под двумя лампами, символизирующими красоту Дианы и чистоту Аполлона. Орден сохранился неизменным до Нового Времени”.

Сидя в поезде, который вез его до Бельсайз-парка, Роберт аккуратно перевернул исписанную от руки страничку. Как только возле него освободилось место, он занял его и еще раз открыл тетрадь. То, что он читал, было не рукописью, а скорее не связанными друг с другом, заметками, которые должны были создать фактическую основу новой книги. Едва поезд двинулся дальше по направлению к Чок-Фарм, Роберт открыл первую страницу. На ней не было ничего, кроме адреса и подписи Шарлотты Эндсли. Ни даты, ни сюжета. На второй странице она писала уже не ручкой, а напечатала на машинке столбиком несколько названий:

ГЛАВНЫЕ СТАНЦИИ:

Холфорд

Ломбарде

Джонс

Уинд

Рен

Барри

Бедфорд

Роберт долго смотрел на эти слова, стараясь углядеть какую-нибудь связь. Он не встречал ни одного из этих названий в Лондоне. Перевернув страницу, Роберт прочитал на обратной стороне написанную рукой Шарлотты Эндсли фразу: “Много других станций существует в городе, но эти — самые загруженные”. Подстегиваемый любопытством, он перелистал еще страничек шесть, заполненных непонятными именами и цифрами. Неожиданно он наткнулся на дату, словно нарочно предназначенную для чужого глаза.

Роберт оторвал голову от тетради, когда платформа Чок-Фарм уже осталась позади. Ему надо было пересесть на Кэмдентаун, чтобы ехать в центр и выйти на Лестер-сквер. Скиннер наверняка будет его искать. Он посмотрел на свое отражение в стекле. Чуть дальше парочка двенадцатилетних обритых наголо оболтусов что-то усердно писала на стекле черным карандашом. В углу притулился бродяга, качая в такт поезду головой. Свисающие по всему вагону с потолка кожаные петли тоже качались, особенно когда состав пересекал другие линии.

Роберт вытащил карандаш и попробовал расшифровать одну из цифровых задачек, но у него ничего не получилось, и он бросил эту затею. Еще одна страница. Седьмая. Здесь записи стали более плотными, словно что-то изменилось в планах автора. Следующая страница выглядела так:

ГЕРМЕС

АПОЛЛОН

ДИАНА

МЕРКУРИЙ

ВЕНЕРА

МАРС

ЮПИТЕР

САТУРН

Роберт удивился. Почему именно эти боги возглавляют список? Он чувствовал, что это только подступы к главной теме, которая все еще ускользала от него. В книге были малопонятные обрывки информации, возможно не имеющие никакого отношения к делу, и еще слабо прочерченная карта путешествий, не поддающихся никакому разумному осмыслению. Вероятно, здесь требовался ум посильнее, чтобы связать вместе разрозненные куски. Ему нужен был помощник, чтобы разгадать загадки чужой тетради, кто-нибудь, с кем он мог бы играть в эти игры долгими зимними вечерами.

Поезд вновь тронулся. Холодный ветер уже высушил улицы, и только над крышами серых бетонных домов сплетались и расплетались белые облака. Зато глубоко под землей пассажиры изнывали от духоты и сырости.

На работу Роберт должен был являться ежедневно, так что дорога Северный Лондон — Уэст-Энд была ему привычна, он пользовался ею почти постоянно. Однако он понимал, что когда-нибудь ему придется ездить и в других направлениях тоже, что ему необходимо прекратить быть затворником и найти себе друзей. В конце концов, так живут все, создают себе круг знакомых, имеют явных и тайных любовников и врагов, людей, которых не замечаешь и которых встречаешь с радостью, или безразличием, или наигранным удовольствием. Однако одна лишь мысль, что на вечеринках надо разговаривать с незнакомыми людьми, связывала ему язык и мутила мозги.

Может быть, Сара Эндсли тоже была такой? Эшкрофт, агент, сказал же, что она исчезла. Недаром она скандалила с матерью, вряд ли одобрявшей ее образ жизни. Она связалась явно не с теми, иначе как объяснить двух дылд, сопровождавших ее домой, и странную компанию, заснятую Розой... Что там было такое на фотографии, что не дает ему покоя?

Роберт перевернул еще одну страницу и прочитал: “Кое-что о Натаниэле Залиане”. Похоже на звучание колокола. Дальше шло: