– Чего не считать? – спросил Фрост.

Представив, как Бринн насвистывает, он тоже стал насвистывать, но, поймав себя за таким занятием, поспешно замолчал.

Люси села на стул за крохотный кухонный стол.

– Ну я произнесла что-то вроде: «Слава богу, завтра пятница». Она уставилась на меня в полнейшем замешательстве, потом вытащила свой телефон, посмотрела в календарь и как бы отмахнулась.

– Она объяснила, в чем дело?

– Нет, просто сказала: «У меня глюки». И всё. Мы уехали на вечеринку.

Истон снова окинул взглядом ту часть комнаты, что занимала Бринн.

– У нее был компьютер?

– Конечно, она убирала его под кровать.

Фрост встал на четвереньки и заглянул под кровать Бринн. Вытащив ноутбук «Тошиба», включил его. Компьютер загрузился и потребовал пароль.

– Тут стоит защита. Ты, случайно, не знаешь пароль?

Люси кивнула.

– БЛ-рок-н-ролл.

Фрост набрал пароль. Когда на экране появилась домашняя страница, он открыл ежедневник. Единственной записью на текущую неделю, не считая вчерашнюю вечеринку, был прием у зубного врача, назначенный на девять утра предыдущего дня. Рядом было написано имя врача и его телефон, поэтому Фрост достал свой мобильник и позвонил по этому номеру. Объяснив в регистратуре, кто он такой, задал свой вопрос. Выслушав ответ, отключился.

– На утро четверга у Бринн было назначено отбеливание зубов, – сказал он. – Она так и не пришла.

– Странно. Бринн была помешана на своих зубах.

– Мне очень хотелось бы знать, где она провела тот день, – сказал Фрост.

– Сожалею, но ничем не могу помочь. Она ничего не говорила.

Истон не знал, связано ли это «потерянное время» с тем, что случилось с Бринн, однако ему совсем не нравился тот факт, что незадолго до психологического срыва она напрочь исчезла из чьего-либо поля зрения. И что вела себя так, будто не знала, какой сегодня день.

– Бринн наблюдалась у психиатра? – спросил он у Люси. – Габриэль говорил, что она к кому-то обращалась из-за своего страха перед кошками.

– Да, верно. Бринн была в восторге от нее. Говорила, что я должна обязательно пойти к ней со своим страхом перед мостами.

– Когда это было?

– Несколько недель назад. Психиатр очень дорогой. Родители подкинули ей пару тысяч на лечение. Видишь, как много Габ значил для нее… Она не хотела, чтобы кошки помешали их отношениям.

– Габриэль считает, что лечение странным образом подействовало на ее память.

Люси кивнула:

– И это верно. Бринн говорила, что главная цель – заставить человека забыть о том, что породило его проблему. Убрать воспоминание, убрать страх. Думаю, это получилось. Бринн вдруг полюбила кошек.

– Как звали психиатра? – спросил Фрост. – Помнишь?

– Конечно, потому что имя было какое-то противное. Франческа Штейн. Только представь – Фрэнки Штейн! Франкенштейн! Мы много над этим смеялись. У меня есть ее визитка. Дать тебе?

– Обязательно.

Люси прошла в свою часть комнаты и порылась в ящиках прикроватной тумбочки. Вернувшись, протянула Фросту визитную карточку.

– Ее кабинет рядом с «Мейсис», так что Бринн было удобно.

– Спасибо, Люси.

Истон направился к двери. У Люси был такой вид, будто она еще что-то хочет ему сказать. Фрост подумал, что она, наверное, собирается пригласить его на свидание. Однако он знал, что Люси этого не сделает. Ведь гораздо проще идти по проторенной дороге, чем искать перекрестки, которые могут вывести тебя к чему-нибудь пугающему. Он и сам был из таких.

– Ну, тогда передай Шаку от меня привет, – неуверенно произнесла девушка.

– Хорошо.

– Кстати, а вы поймали того типа, что убил старушку? Ну, прежнюю хозяйку Шака?

– Да, это оказалось легким делом, – с усмешкой ответил Фрост. – Примерно через два часа после убийства он заявился в больницу. Едва держался на ногах от кровопотери. Все его тело было в глубоких ранах от кошачьих когтей.

Фрэнки ждала свою сестру в «Зингари», их традиционном месте встреч дважды в неделю. Перед ней стояли бокал «Пино нуар» от «Рашн Ривер» и порция мидий. Все это составляло ее ужин. В джаз-баре громко играла музыка; мелодия, исполняемая ночным дуэтом из пианино и саксофона, поднималась над гулом голосов. На столике горела свеча. Фрэнки, откинувшись на спинку дивана, разглядывала отражения лиц на зеркальной стене.

Пэм опаздывала. Как и всегда. Но это не имело значения. Фрэнки потягивала вино и погружалась в радостно-возбужденный ресторанный шум. Мидии в чесночном соусе были отменными.

Она проверила свою почту на смартфоне. Бо́льшая часть писем была деловой, поэтому для ответа на них хватало одного-двух предложений. Дополнения к ее статьям, опубликованным в научных журналах. Вопросы коллег. Приглашения на конференции. В последние десять лет Фрэнки выступила почти на всех континентах с докладами о реконсолидации памяти и была достаточно известным специалистом в своей области, однако славе неизбежно сопутствовало участие в дискуссиях. Многие маститые ученые категорически не соглашались с этической стороной ее метода и фактически развязали академическую войну, стремясь дискредитировать ее.

Фрэнки это не беспокоило. Главным для нее был результат лечения.

Слава психиатра имела и другие, довольно странные побочные эффекты. Каждый вечер, просматривая сообщения в электронном почтовом ящике, она находила письма от обычных людей. Безобидные. Или полные отчаяния. Но приходили и такие, из которых так и сочилась ненависть. Она научилась игнорировать их.

Глотнув вина, Фрэнки открыла одно из таких писем:

Ты играешь с Богом. Ты попадешь в ад, и я молюсь за твое спасение.

Она стерла письмо вместе с другими такого же содержания. Письма от людей, прочитавших ее книгу и желавших поделиться с ней своей историей, тем, как болезненные воспоминания отравляют им жизнь, Фрэнки сохраняла. Помощи хотели многие, и на эти письма она сможет ответить завтра утром из кабинета.

Из всех писем неоткрытым осталось одно. Строка «Тема» была пуста. Посмотрев на время и дату, Фрэнки поняла, что письмо упало в почтовый ящик всего пять минут назад.

Открыв сообщение, она увидела всего одну строку:

Помнишь меня?

Больше ничего в письме не было. Ни подписи. Ни приложения. В адресе отправителя значилось:

thenightbird[5]@gmx.com

Фрэнки озадаченно нахмурилась. Почему-то это письмо взбудоражило ее сильнее, чем другие. Врач не могла объяснить, в чем дело. Ведь она получала и более мерзкие послания от совершенно незнакомых людей. А здесь ничего особенного нет. И все же…