— Лол[8], Лукас. Мы тут как тараканы в банке, — едко ответил ей Вася. — Осталось дихлофосу подпустить. Короче, как правильно сказал Илья, полная жопа.

Даша медленно опустилась на пол, потерянно посмотрела на всех и зарыдала, обхватив голову руками. Милана присела рядом, обняла ее и, поглаживая по спине, тоже расплакалась.

— О боже! — взмолился Вася. — Только этого не хватало.

— Отстань, — всхлипывала Милана, — не видишь, ей хреново.

— Можно подумать, мне офигеть как хорошо. Прям прыгаю от радости.

— Что делать-то будем? — спросил Илья и окинул всех взглядом.

— Так, давайте все успокоимся и обсудим происходящее, — предложил Грибин, усаживаясь за стол.

— Давай, — подхватил Вася и устроился на стуле.

Все сделали то же самое.

— Начинай, раз уж сам вызвался, — обратился Бамбр к Грибину.

Тот привычным движением почесал переносицу, словно поправляя очки, и заговорил:

— Все мы попали в сложную ситуацию.

— Ты это только заметил? — хохотнул Вася.

— Погоди, не перебивай, — вставил Бамбр и кивнул Грибину, мол, продолжай.

Михаил кивнул в ответ.

— У нас на руках труп, двери заперты, связи нет, запасных выходов тоже нет. Я ничего не упустил? — Он осекся, поймав себя на мысли, что заговорил точь-в-точь как его начальник, подполковник Ильин.

Даша и Милана опустошенно помотали головами.

— Разве что самую малость, — взорвался Вася. — Тимуру в глотку носок затолкали, а так все!

Девушки снова залились слезами.

— Хватит вам уже ныть, — сказал Илья, — и так на душе хрен знает что, вы еще тут потоп устроили. Гоша, давай дальше.

— Нас сюда пригласила «ХоумМедиа». Кто-нибудь что-нибудь о ней знает? — Грибин вопросительно окинул взглядом блогеров. — Джимми?

— А чего я? — непонимающе ответил тот.

— А почему нет? — развел руками Вася. — Ты же все про всех знаешь.

Ильин поднял трубку телефона и набрал номер оперативного отдела.

— 4 «А», оперативный отдел, Красавина, слушаю.

— Света, это Ильин, зайди ко мне, есть разговор.

— Уже бегу.

Не прошло и минуты, как в дверь к Ильину постучали и звонкий девичий голос спросил:

— Андрей Михайлович, разрешите?

— Да, Света, заходи. — Ильин отложил в сторону бумаги и, сцепив пальцы в замок, глубоко вздохнул.

Второй день он мучил себя вопросом, стоит ли поговорить с Красавиной о ее самочувствии или еще немного подождать. До сих пор у Андрея стояла в глазах картина прикованной к трубе наручниками девушки, безумные глаза маньяка с железкой в руках, огненного смерча, дышащего ему в спину, и ревущего факела, тянущего пылающие руки. С одной стороны, как начальник, он должен выяснить психологическое состояние своего сотрудника. С другой стороны, по-человечески Ильин чувствовал, что может разбередить еще не зажившую рану. Поэтому он решил действовать издалека:

— Проходи, присаживайся, — проговорил Андрей, кивая на стул, на котором обычно сидела Света во время совещаний.

— Что-то случилось? — спросила Красавина, устраиваясь за столом.

— Как ты себя чувствуешь? — по-отечески спросил Андрей.

— Андрей Михайлович, наверное, вы хотели спросить, оправилась ли я от шока? — с улыбкой переспросила она.

Ильин неопределенно пожал плечами.

— В целом, да, — не дожидаясь ответа, бодро сказала Света, — готова, как говорится, к труду и обороне. Только оборонять пока нечего.

— А вот здесь я с вами, уважаемая Светлана, не согласен, — скрипнул голос из селектора.

Ильин дернулся и взглянул на прибор. На нем мигала зеленая лампочка.

— Здравия желаю, Иван Митрофанович, — весело отрапортовала Красавина, заметив секундное замешательство Ильина. — Светлана Красавина прошла курс лечения и готова приступить к своим обязанностям.

— Ну зачем же так официально, мы же не на плацу, — усмехнулся Михалев, — но все равно я рад, что вы здоровы и готовы продолжать службу. Правда ведь, Андрей Михайлович, готова? — с легким недоверием в голосе спросил он Ильина.

— Да, вполне, — немного растерянно ответил Ильин и покосился на Красавину.

Та улыбнулась и благодарно кивнула.

— Вот и прекрасно, — утвердительно сказал Иван Митрофанович, — тогда в бой. Неделю назад на границе Нижегородской и Владимирской области…

— Михалыч! — распахнув дверь в кабинет Ильина, с возмущенным видом затараторил Копылов. — Мне в тире больше патронов не дают, говорят, мол, я за месяц годовую норму расстрелял. Разберись, пожалуйста.

— Товарищ лейтенант, — грозно заговорил голос из селектора, — как вы обращаетесь к старшему по званию? Распустились? Выйдите и зайдите как положено.

— Опс, виноват, — молниеносно отреагировал Алексей и, выйдя за дверь громко проговорил: — Товарищ подполковник, разрешите войти?

— Войдите, — по-командирски отрывисто произнес Ильин.

Алексей переступил порог, вытянулся по стойке смирно и доложил:

— Товарищ подполковник, начальник тира запретил выдавать мне боеприпасы для проведения учебных стрельб, мотивируя это тем, что мной за месяц была израсходована годовая норма, отпущенная на наш отдел. Прошу разобраться в сложившейся ситуации.

Красавина прикрыла ладонями лицо и задергала плечами, издавая еле слышное хихиканье. Ильин смотрел на прямого как столб Копылова, борясь с распирающим его смехом.

— Так-то, — все так же сурово проговорил Михалев, — а то, смотрю, совсем распоясались без дела. Андрей Михайлович?

— Слушаю вас, Иван Митрофанович, — похрюкивая от смеха, ответил Ильин.

— Передайте начальнику тира, что я распорядился отпускать боеприпасы для вашего отдела в неограниченном количестве.

— Благодарю вас, — чеканно выпалил Алексей.

— Теперь к делу… — спокойно продолжил Михалев.

Ильин махнул Копылову рукой, чтобы тот присел. Алексей кивнул и устроился на стуле, по-ученически сложив руки на столе.

— Как я уже сказал, — продолжил Иван Митрофанович, — на границе Нижегородской и Владимирской области, в лесополосе, недалеко от трассы М7, неделю назад был обнаружен обугленный труп. Как установили эксперты, это девушка восемнадцати — двадцати трех лет, рост сто шестьдесят сантиметров, судя по останкам, убита она была в июле — августе этого года. Причина смерти — перелом основания черепа. Как предполагают наши коллеги из Владимира, ей вначале проломили череп, а после сожгли, чтоб замести следы.