Визу ему все-таки дали, билет был на руках, вещи собраны, и Давыдова категорически отказалась ехать провожать его в аэропорт. В последнюю их ночь она ревела практически постоянно, а Макс пытался ее отвлечь разными разговорами, в том числе об этих дурацких комарах.

Давыдова откуда-то твердо знала, что больше Макса она не увидит.

Первое время после отъезда он буквально заваливал ее письмами. Она тоже писала ему каждый день. Письма ходили плохо, вскрывались цензурой, и писать друг другу о любви означало открыть тем, кому не надо, свои планы о воссоединении семьи на американской земле. Поэтому писали они о разных разностях, включая тех самых комаров. Макс присылал ей посылки с разными шмотками, иногда приходили какие-то люди и передавали ей от него деньги. Свекровь тоже получала американскую матпомощь. Несмотря на то что Давыдова четко понимала, что свекровь приложила ручку к этой американской истории, после отъезда Макса они сблизились еще больше. Свекровь с удовольствием занималась со Степкой, забирала его из садика, оставалась с ним дома, когда он болел.

Со временем письма от Макса стали приходить все реже и реже, а потом приехала свекровь и со слезами на глазах сообщила, что в Америке у нее родилась внучка Ольга. Давыдова почему-то даже не расстроилась. Наверное, внутренне она уже была готова к такому повороту событий и все свои слезы по этому поводу выплакала заранее.

– Говорила я ему, что фумигаторы до добра не доведут! – сказала она, мягко обнимая озадаченную и удивленную свекровь. К тому моменту фумигаторы уже появились и в совке.

Вскоре началась перестройка. Макс продолжал, уже через мать, передавать Давыдовой какие-то деньги на Степку. Но деньги вопроса не решали, потому что ввели продуктовые карточки, которые иногда было не отоварить никакими деньгами. Все сотрудницы института, в котором работала Давыдова, целыми днями занимались тем, что рыскали по магазинам в поисках пропитания. В один из таких дней, когда Давыдова отчаялась уже купить что-нибудь на ужин, она и налетела на Шестопалова. Тот шествовал по улице, всем своим видом являя картину полного благополучия. Хороший костюм, теннисная ракетка под мышкой и манерные солнечные очки. Ни дать ни взять Марчелло Мастроянни, только раза в два толще.

Шестопалов искренне обрадовался Давыдовой.

– Надюха! Здравствуй, как поживаешь? Чего такая печальная? – спросил он, радостно целуя Давыдову в обе щеки. От Шестопалова разило успехом и дорогим парфюмом.

Давыдова чуть не разревелась.

– Игорюш! Очень рада тебя видеть, но я бегу, мне еще карточки как-то отоварить надо.

– Ты карточки отовариваешь? Вот никогда бы не поверил! А муж твой чего? Он вроде у тебя очень предприимчивый был.

– Муж у меня, Шестопалов, объелся груш и в Америку свалил. Мы со Степкой одни остались.

– С каким Степкой?

– Здравствуйте! Помнишь, я беременная еще была?

– А как же! У тебя живот был больше моего! Так это и был Степка?

– Именно так!

– Здорово! Слушай, не мечись по лабазам. Приходите вместе со Степкой к нам с Лилькой сегодня вечером ужинать. Там все обсудим, а я тебе куриных ног подкину. Тебе килограмм пятнадцать хватит?

– Конечно, хватит!

– Вот и отлично, адрес запиши, ждем вас к семи часам.

У Шестопаловых Давыдовой понравилось. Лилю по институтским временам она помнила плохо. Еще бы, тогда Давыдова была местной примой и на всякую мелкоту с младших курсов внимания не обращала. Лиля рассказала ей, что с Шестопаловым она, можно сказать, познакомилась исключительно из-за того, что всегда восхищалась Давыдовой, вот и углядела рядом с ней такого замечательного колобочка. Было видно, что ребята живут дружно и любят друг друга.

«Почти как когда-то мы с Максом», – печально подумала Давыдова.

Шестопалов с Лилей никак не могли взять в голову, как Максу удалось так лопухнуться, однако все вместе решили, что все в жизни происходит только к лучшему.

После отличного ужина Шестопалов предложил Давыдовой работу в своей фирме. Он объяснил, что ему просто необходим человек, которому он смог бы доверить все финансы растущего как на дрожжах предприятия. А так как Давыдова с деньгами на дружеской ноге и, вообще, во всех отношениях человек проверенный, то лучшей кандидатуры ему просто не найти. Давыдова поглядела на Лилю.

– А ты чего? – спросила она ее.

– Не, Надь, я с арифметикой в полном пролете, и вообще мне это неинтересно. Ведь меня родители в электротехнический пихнули. Я все думала, для чего? А потом поняла: чтоб Игоря встретить да детей ему нарожать, – с этими словами пухлая Лиля погладила себя по животу, – вот третий у нас уже образовался, так что работать еще где-то, кроме дома, мне некогда! А Игорю помощь нужна.

– Поздравляю вас с третьим. Молодцы, представляю, Макс бы точно сказал, что рожать детей в таком бардаке – полное безумие!

Лиля рассмеялась:

– Безумству храбрых поем мы песню!

– Игорь! Я, конечно, согласна, это в моей ситуации просто царское предложение, но я хочу выдвинуть тебе предложение встречное, – сказала Давыдова. Не хватало еще, чтобы Шестопалов предлагал ей работу из жалости к ее бедственному положению.

– Это звучит как встречное требование, – рассмеялся Шестопалов, – слушаю тебя.

– У меня есть кое-какие деньги. По теперешним меркам вполне приличные. Я хоть и мотовка по натуре, но накопила кой-чего из Максовых отчислений. Причем исключительно в зеленых конвертируемых знаках. Так вот, я предлагаю тебе эти деньги взять и запустить в оборот своей конторы, а мне за это выделить долю в твоем бизнесе, чтоб я была не наемным работником, а полноценным компаньоном.

– Хорошее встречное предложение! Надюш, я не буду сейчас спрашивать тебя, о какой сумме идет речь, но я согласен, а детали давай в офисе у меня обсудим.

Давыдова засобиралась домой, Шестопалов достал из морозильной камеры куриные ноги и вместе со Степкой пошел загружать их в свою машину. Степке не терпелось прокатиться в автомобиле.

Лиля на прощание поцеловала Давыдову и сказала:

– Я теперь спокойна, мой муж в надежных руках. Ты его там сдерживай, если что. Женщины они все-таки существа осторожные. Это я так при нем храбрюсь, а на самом деле страшно мне, Надя, времена сейчас лихие. Прав твой Макс тысячу раз, что не детей рожать, а сваливать отсюда надо. Но мы, как говорил вождь мирового пролетариата, «пойдем другим путем»!

Давыдова при этих словах чуть не заплакала, она обняла Лилю, погладила ее по спине и пока спускалась к машине, размышляла о том, что любящая женщина всегда идет на поводу у любимого мужчины. Сказал – фиктивный брак и Америка, и она, как юный пионер, отвечает – всегда готова! Сказал – детей рожать в родном совке, и она опять готова, и рожает. И ждет, и рожает, и едет на край света.

С тех самых пор Давыдова и вошла в бизнес Шестопалова полноправным партнером. Ее деньги, выраженные в зеленых американских купюрах, оказались как нельзя кстати. Сама она сняла с плеч Шестопалова огромную нагрузку, связанную с учетом, контролем и распределением, и он с удовольствием стал заниматься новыми проектами. Работа Давыдовой нравилась, нравилась дружеская атмосфера, царящая у них в офисе, нравились доходы, позволяющие хорошо питаться, хорошо одеваться, хорошо обучать Степку, даже родителям можно было кой-чего подкинуть.