Мы вышли наружу, и Ньютон объявил, что хочет зайти в мой дом, чтобы воспользоваться микроскопом, который поможет нам продолжить расследование. Но у входа в домик мы встретили мистера Кеннеди, еще одного информатора Ньютона, а также двух джентльменов, которых я не знал.

Мистер Кеннеди производил отталкивающее впечатление из-за фальшивого серебряного носа, заменявшего у него этот полезный орган. Он утверждал, будто потерял нос из-за несчастного случая во время работы на прессе; но ходили слухи, что несчастный случай произошел из-за того, что он сунул нос в вагину шлюхе. Эта черта придавала внешности мистера Кеннеди разбойничий вид, что позволяло ему отираться среди самых отпетых мерзавцев Лондона. Получив шиллинг от одного из джентльменов за то, что привел их к Ньютону, он ушел, предоставив им самим назвать свои имена. Заговорил тот из двоих, что был выше, старше и выглядел не таким щеголем.

– Сэр, – сказал он и изящно поклонился, – для нас большая честь встретиться с вами. Позвольте мне представиться. Меня зовут Кристофер Лав. Возможно, вы читали мою работу по преподаванию химии в Лейденском университете?

– К сожалению, не имел удовольствия.

Голос Ньютона звучал мрачно, потому что, занимаясь делами Монетного двора, он ненавидел отвлекаться на встречи с поклонниками своего научного гения.

– Неважно, – сказал доктор Лав.– Это граф Гаэтано из Италии, в своей стране он широко известен как философ и добился огромных успехов в тайном искусстве.

Граф, разнаряженный в напудренные шелка и украсивший свою шляпу самым большим пером, какое мне только доводилось видеть, выглядел довольно странно рядом со своим спутником, одетым в простой черный костюм. По моим представлениям, ему было около пятидесяти лет. Его поклон показался мне слишком витиеватым, словно у ирландского актера; когда же он заговорил с моим наставником, меня возмутил его невероятно высокомерный тон, а чудовищный акцент показался тошнотворным.

– Сэр, я буду чрезвычайно польщен, если вы согласитесь пожаловать ко мне на обед. В любое удобное для вас время. Исключительно.

– Я ценю честь, которую вы мне оказываете, граф, – ответил Ньютон, – однако должен сказать, что я принимаю очень мало приглашений.

– Граф прекрасно понимает, что вы очень занятой человек, – вмешался доктор Лав.

– Исключительно.

– И тем не менее ему кажется, что у него есть кое-что, могущее представлять для вас научный интерес.

– Исключительно.

С этими словами доктор Лав вынул из куска бархата унцию золота и протянул Ньютону.

– У меня на глазах, – пояснил доктор Лав, – граф использовал раствор собственного изобретения, чтобы превратить кусок ничем не примечательного свинца в этот золотой слиток.

Ньютон взволнованно посмотрел на слиток.

– Я немедленно отнес его к золотых дел мастеру, – продолжал доктор Лав, – который заявил, что это самое чистое золото, какое ему когда-либо доводилось видеть.

– Да уж, – пробормотал Ньютон, взвешивая слиток на ладони и даже не стараясь скрыть возбуждение.

– Кто лучше доктора Ньютона, смотрителя Королевского Монетного двора и величайшего ученого Англии, сможет проверить качество этого золота? И если вы убедитесь в том, что оно настоящее, вам, вероятно, будет интересно собственными глазами увидеть процесс перехода одного вещества в другое.

– Исключительно, – ответил Ньютон.

Договорившись о времени демонстрации, нам удалось наконец убедить двух алхимиков оставить нас, и мы смогли войти в дом, где Ньютон протянул мне золотой слиток.

– Действительно очень похоже на настоящее золото, – сказал я.– Мне бы хотелось посмотреть, как он это делает. Если такое возможно.

– У нас сейчас полно других дел.

Отыскав микроскоп, Ньютон поставил его на стол около окна, а рядом установил зеркало и свечу, чтобы лучше осветить образец.

– Попробуйте отыскать книгу мистера Левенгука[9], – велел он мне, высыпая на стеклышко то, что ему удалось соскоблить с тисков.– Или «Микрографию» Хука.

Однако мне не удалось отыскать ни ту, ни другую книгу.

– Не имеет значения, – сказал Ньютон.

Вытащив из лацкана булавку, он проколол собственный палец, на котором появилась капелька крови. Он приложил палец к другому стеклышку, сравнил их и предложил мне посмотреть.

Постепенно мне удалось разглядеть тусклую, увеличенную во много раз картинку, которая, по словам Ньютона, являлась изображением его крови. Ничего более замечательного я никогда в своей жизни не видел. Кровь из пальца Ньютона казалась почти живой.

– Да ведь она состоит из тысяч мельчайших частичек, сэр! – сказал я.– Но не все из них красного цвета. И они плавают в жидкости, которая кажется прозрачной. Словно я заглядываю в пруд в солнечный летний день.

Ньютон кивнул и пояснил:

– Эти крошечные частички называются клетками. Считается, что они есть во всей живой материи.

– Я даже подумать не мог, что в человеке живут такие маленькие частички. Теперь, при ближайшем рассмотрении, человеческая жизнь почему-то не кажется мне такой загадочной. Словно мы сами не больше того, что плавает в деревенской луже.

Ньютон рассмеялся.

– Думаю, мы немного сложнее, – проговорил он.– Но прошу вас сказать мне, что вы думаете по поводу образца, который мы взяли с тисков?

– Вне всякого сомнения, он точно такой же, сэр. Однако я не вижу никакого движения. Словно жизнь, наполнявшая пруд, ушла.

– Совершенно верно.

– Значит, это кровь, – сказал я.– И что же мы будем делать дальше?

– Делать? Ничего, разумеется. Я немного подумаю в спокойной обстановке над тем, что нам удалось узнать, и попытаюсь найти объяснение. А до тех пор забудьте о нашем открытии, иначе, размышляя о нем, вы, не дай бог, невольно проговоритесь, кому не следует.

Ньютон исследовал слиток золота и убедился в правильности своего первоначального вывода, что это действительно золото. Через три дня я сопровождал его в дом доктора Лава в Сохо, где граф Гаэтано встретил известие о выводах Ньютона со скромной улыбкой и несколько раз даже смущенно пожал плечами, словно ни секунды не сомневался, что демонстрация его открытия дело решенное и Ньютон уже поздравляет его с успехом. В столовой был накрыт великолепный обед, но, прежде чем мы успели положить в рот хотя бы кусочек изысканных яств, Ньютон, который заскучал от разговора двух философов, посмотрел на часы и объявил, что он желает посмотреть, как граф превращает свинец в золото.