тем очевиднее становилось, что выиграть в этой игре едва ли возможно.

Мы продолжали играть, пытаясь выработать хоть какую-то тактику, как вдруг мой друг сдался.

Вероятнее всего, он уже видел, что шансов на победу у него не было… Или, по крайней мере, мне так показалось.

Теперь вся наша мечта о свободе легла тяжёлым грузом на мои плечи. Я должен был победить во что бы то ни стало.

— Ты предпочитаешь правду или ложь? — прочитал я вопрос с карточки. Поразмыслил и ответил: — Правду.

Ноэль расплылся в улыбке, начав медленно хлопать:

— Это чудесный ответ! Жаль, что тебе так редко удаётся её услышать.

Две мои фигуры окрасились в белый.

— Раз уж вы не можете подглядывать теперь друг за другом, думаю, можно и приступить к новому этапу, — он заменил фигуры, стоящие на больших кружках на более массивные. — Теперь мы можем за раз заполнять пустые кружки, если они оказываются между двумя твоими фигурами. Маленькие, конечно.

— Но ведь твоя фигура… — начал говорить я и вновь понял, что такого правила никогда не существовало.

— Да-а, ты схватываешь на лету.

— Эта игра бесконечна, — посмотрел я на Ноэля.

— Ну что ты, — он невинно склонил голову в сторону, где складывал шары-жизни. Четыре моих с одной стороны, и семь, оставленных другом, с другой. — Совсем не бесконечная.

— У тебя нету ограничений, — осознал я в испуге, закипая от злости. — У нас с самого начала не было ни единого шанса!

Мне хотелось швырнуть доску, прервать игру и просто уйти, но идти было некуда. Это был наш последний шанс, и, о Боги, как же это щедро с Вашей стороны было вознаградить нас за все страдания ещё большими!

— Что есть правда, а что есть ложь, Фрид? — спросил Ноэль вдруг изменившимся голосом.

Я стоял, молча взирая на безвыходную ситуацию. Мы так долго играли, что в нашу комнату даже пришли монстры, расправившиеся с такими же неудачниками, как мы, в своих комнатах.

— Надеюсь, твой ответ останется неизменным…«

…Фрид открыл глаза, пытаясь вспомнить подробности уходящего сна, однако все картинки, образы, ещё секунду назад пылающие в памяти, медленно, но верно растворялись в полудрёме.

Дабы окончательно проснуться, он достал мобильник из-под подушки — два новых сообщения: 3 часа назад Влад скинул адрес и номер центра по занятиям айкидо, а во втором некто, чья личность становилась ясна из текста сообщения, токсично пожелала доброго утречка и наказала сохранить контакт для будущих связей.

— Ах… Килия, я напишу тебе позже! — промычал Фрид в одеяло, выбирая смешную аватарку для любимой богини.

Из полной галереи мемов на чёрный день трудно было найти подходящую картинку, но в итоге выбор остановился на варианте с рассыпающимся Бенедиктом Камбербэтчем и подписью «хочешь научиться нестандартно срать».

Лёгкий смешок прокатился по комнате.

— Надо бы записаться в эту айкидо школу… — вздохнул он и встал с кровати, набирая номер. — Здравствуйте, я бы хотел записаться в группу по айкидо… Нет, никогда раньше не занимался… Э-э, восемнадцать… Да… Да, в эту пятницу будет удобно… Да… Хорошо, спасибо!

Фрид повесил трубку, швырнул айфон на кровать и, кряхтя, потянулся:

— И почему я просто не могу скипнуть эту нудную арку с прокачкой…

7. From Ash to Fire (Из пепла в огонь)

Жизнь Фрида, что обещала стать страшным сном, превратилась в обычную рутину: посещение пар — выполнение домашки, посещение занятий по айкидо — выполнение индивидуальных заданий от Килии. Если бы не маленькая неожиданность в виде Милакриссы, поступившей в этот же ВУЗ, Фрид бы совершенно потерялся в однотипности.

Впервые увидев её после вечеринки, он запаниковал: как подойти, что сказать? Лёгкий толчок друга придал юному богу огня уверенности, и он решился:

— Милакрисса, привет!

Она безмолвно подняла глаза, в которых Фрид легко прочитал недоумение от происходящего, и вытащила наушник. Он понял, что она никогда не придавала ему особого значения.

— А! Ты… Готфрид, верно? — неуверенно спросила она после некоторой заминки.

— Да… — Фрид уже не понимал, почему он стоял перед ней и чего хотел добиться этим диалогом.

— Не знала, что ты тоже сюда поступил. Так, ты хотел что-то спросить?

— На той вечеринке… Ты сказала, что…

— Вечеринке? Разве мы с тобой виделись после твоего признания? — ударила не в бровь, а в глаз Милакрисса.

«Значит, ты решила вычеркнуть тот вечер из своей жизни… Притвориться, что его никогда не было между нами. Настолько я тебе противен? — размышлял Фрид в оцепенении. — Надо что-то ответить, а то иначе она продолжит давить, думая, будто я не понимаю намёка».

— Верно. Не виделись… Прости, если побеспокоил, просто тоже удивился, увидев тебя здесь.

— Ничего. Рада, что ты в порядке, — сказала она и надела обратно наушник.

И так Фрид окончательно распрощался с идеей о связи с Милакриссой. Благо, совместных пар у них было не так много, поэтому сильно страдать не приходилось.

Посещая занятия по айкидо, Фрид часто пересекался с Владом и невольно ввязывался с ним в разговоры. Удачей было, если они встречались на выходе из секции — успевали перекинуться только приветами, — но, сталкиваясь с ним в раздевалке, деваться Фриду было некуда: Влад делился личной жизнью без чьего-либо спросу и кому попало, заводил сомнительные темы, на которые и язык не поворачивался что-то ответить, поэтому всё, что оставалось делать, — это слушать. Но, несмотря на всю бестактность, его болтовня могла оказаться полезной, так как он часто возмущался по поводу событий в университете, в том числе и людей.

Из-за проблем с социальным взаимодействием Фрид редко общался с кем-либо из группы. Шон, будучи богатеньким сынком, пошёл в университет вслед за другом, поэтому посещал пары как попало, отдаваясь любимому делу — работе барменом; остальные же разбились на локальные компании друзьяшек, и Фрид — центр внимания первой встречи — оказался один, как это было и в школьные годы. Учёба, о которой он изначально грезил как о поворотном моменте своей жизни, превратилась в скудную повседневность. Без Шона, выступающего кем-то вроде связывающего звена с обществом, Фрид уходил в себя, и всё происходящее вокруг едва ли достигало его ушей.

Именно в эти моменты Влад и оказывался чрезвычайно полезен. Выступая в роли ходячего радио, он вещал об актуальных новостях из мира студенческой жизни. Чаще всего, эта информация была такой же неинтересной, как и вся его болтовня, однако в один день он упомянул до боли знакомое имя в крайне неожиданном контексте:

— Я и Милакрисса встречаемся.

Фрид застыл не в силах поднять футболку из шкафчика.

— Поздравляю, — выдавил