Однако это оказалось делом сложным. Шквалистые ветры мешали подняться Владимиру Судакову, не давали возможности легкому одноместному шару приблизиться к шпилю. Каждую минуту грозила опасность: стоило шару лишь слегка задеть за острую пластину кораблика – и катастрофа неминуема.

Мы назначили дежурство в ожидании безветренной, штилевой погоды, подключив к этому и дежурного офицера Высшего военно-морского инженерного училища имени Ф.Э. Дзержинского, находящегося в здании Адмиралтейства. А сами в это время занимались обшивкой чехлом купола курантов под основанием шпиля. Только на пятнадцатый день поступило сообщение: полный штиль, ветра нет.

В один из последних сентябрьских дней в пять часов утра с земли мы начали вместе с бойцами подавать вверх на репшнуре шар-прыгунок с В. Судаковым.

Как просто в нынешнее время с помощью вертолетов выполнять все эти сложнейшие высотные операции! Но увы, их тогда не было. В момент подъема шара я находился на балконе у фонарика. Когда шар поднялся до моего уровня, я подтянул его к балкону. Веревкой зацепил вкруговую шпиль, чтобы шар не сносило и он пошел с воздухоплавателем к кораблику наверх. Судаков ловко набросил сверху на кораблик веревку в виде большой петли-«аркана» и затянул ее на штоке.

Все это было сделано в считаные минуты – мастерски. Затем летчик дал команду натянуть снизу нашу веревку и «пошел» по ней вниз, перебирая руками, подтаскиваемый за стропы солдатами. Уже на середине шпиля налетел ветерок и стал сносить шар в сторону. Посадку его решили делать на крышу Адмиралтейства.

Все обошлось благополучно. Повиснув вчетвером на подвешенной Судаковым веревке, мы убедились в ее надежности. Дальше все было делом техники. Надев грудную обвязку и беседку для сидения на веревке, я пошел наверх, передвигая по веревке два страховочных узла-«прусика». Отдыхал через каждые 5–6 метров. Чем выше поднимался, тем шире открывалась панорама города. Видны были разрывы снарядов. Два из них – неподалеку от Адмиралтейства: один снаряд упал в Неву, подняв мощный столб воды (вероятно, стреляли по Дворцовому мосту), второй попал в здание университета, и там начался пожар.

Прохожие останавливались, задирали головы и подолгу смотрели, как человек карабкается на шпиль. Но вот и конец 32-метрового подъема. Яблоко рядом. Теперь можно спустить вниз конец репшнура, к которому мои товарищи подцепят трос и сумку с инструментом. Стали сильно затекать ноги. Выполнил кое-какие упражнения и растирания. Стало полегче. Сделал петлю из троса для подвески блока, потом опустил конец репшнура. К нему привязали блок, предназначенный для подвески человека. Закрепить блок на тросовой петле было делом несложным. Труднее снова вытянуть на репшнуре трос, продеть через блок и опустить вниз, к лебедке. Снова затекли ноги, сильно сдавливало грудь обвязкой. Силы были на исходе, а впереди еще спуск вниз по веревке…

Наконец достиг балкона. Здесь меня буквально на руки приняли Оля, Алоиз и Аля. Итак, есть первый успех! Трос намотан на барабан лебедки. И теперь к подъему стал готовиться Алоиз. Его задача – подвесить на вторую петлю грузовой блок для подъема маскировочного чехла. Я долго лежал на ватнике, смотря в небо, на подвешенный мною блок и натянутый как струна трос, на котором уже трое красноармейцев лебедкой подтягивали Алоиза к яблоку. Алоиз спокойно и деловито приступил к подвеске блока. Хороший мастеровой, он прилично знал слесарное и такелажное дело. Поэтому он не торопился, удобно уселся в парашютной подвеске и уверенно делал свое дело. Мы терпеливо ждали.

Из-за ветреной погоды не удалось сразу поднять чехол. Ветер мог надуть его, как распущенный парус, и повредить корону, на которой был подвешен блок. Пришлось ждать, пока стихнет ветер. Паузу решили использовать для маскировки кораблика, короны и штока. Девочки нарезали из брезента длинные полосы и скатали их как бинты для того, чтобы обинтовать шток и корону. В швальне был сшит чехол с завязками, чтобы укрыть флюгер-кораблик.

Теперь моя очередь идти наверх. Я занял место в парашютной подвеске, прихватив с собой сумку от противогаза, набитую брезентовыми бинтами, индивидуальную страховку с карабинами, суровые нитки с иглой, надев, как солдатскую скатку, через плечо свернутый чехол для кораблика, и только после этого поднялся на пассажирском блоке (так мы стали называть блок, на котором поднимались) к яблоку. Там, отстегнувшись от парашютных лямок, перешел на самостраховку, поднявшись на корону, и по конусу штока вышел на кораблик. Приступил к его маскировке.

Нынешний кораблик – третий по счету: первый (с короной и яблоком) украсил Адмиралтейский шпиль при его достройке в 1719–1720 годах. При перестройке башни Коробовым в 1736–1738 годах украшения были сохранены, но стали более нарядными и вызолоченными. При очередном ремонте и золочении шпиля в 1846 году кораблик вновь восстановили (второй по счету), а при капитальном ремонте шпиля в 1886 году заменили новым, который мы видим и поныне. И парит он над городом более ста лет. Старый хранится в фондах Центрального военно-морского музея в Петербурге. Он во всем соответствует нынешнему. Я видел его в музее. Изготовленный из латуни, кораблик несет на парусах знаки и надписи. Каждый интересующийся может их прочитать. Вот одна из них: «Возобновленъ в 1846 году октября 1 дня архитекторомъ Ридлеромъ, смотритель – капитан Iранга Теглевъ, помощникъ – штабсъ-капитанъ Степанъ Кирсановъ».

Кроме того, на клотике латинскими буквами нацарапано имя позолотчика – Асван Лейтикс Вильгельм, нанесены дата – 3 октября 1846 года – и якорь – клеймо Ижорского завода.

Позолоченный кораблик поднят на высоту более 70 метров и с земли кажется небольшим, а в действительности он имеет длину 192 сантиметра, высоту 158 сантиметров и вес 65 килограммов 200 граммов. Трехмачтовый, с надутыми парусами, высокой кормой и гордо поднятым носом, плывет он в нашем небе, вращаясь, как флюгер, под напором свежего ветра Балтики.

На мачтах и корме развеваются золоченые флаги, от бортов к вершинам мачт натянуты ванты, а над ватерлинией два ряда сквозных отверстий-бойниц. Плоский, вырезанный из латуни кораблик укреплен на металлической раме и надет на шток в вершине шпиля. Шток, служа осью вращения, сдвинут примерно на одну треть длины к корме, которая для уравновешивания утяжелена. Кораблик-флюгер податлив всем ветрам. Диаметр яблока под корабликом чуть больше 0,5 метра.

Чехол на кораблик был сшит с запасом и легко наделся на флюгер. Я его закрепил тесьмами-завязками, а в трех местах обмотал бинтами и для прочности прошил их суровой ниткой, после чего плотно обмотал шток и корону брезентовыми полосами.

Наконец в относительно тихую погоду матросы вынесли на крышу Адмиралтейства громадный чехол, собранный с помощью бечевок наподобие занавески-маркизы, чтобы он не парусил. На грузовой лебедке начали поднимать огромный маскировочный чехол наверх. Одновременно на втором пассажирском блоке поднимали меня. Я прочно закрепил чехол наверху. Теперь вверх пошла Ольга Фирсова. Она отказалась от парашютных лямок и села на скамью-дощечку, которую называла «душегубкой». Оля ножом понемногу подрезала стягивающие бечевки, и гигантский чехол постепенно распускался на необходимую длину.