грубость. Если бы кто-то мне так нагрубил, я бы никогда в жизни ничего полезного ему не сообщила. Она точно чудачка, как можно так легко прощать людей?», — подумала Саманта, тем не менее. Её душе стало теплее от чьей-то помощи, возможно Долорес даже позаботилась о девушке? Это было лишь в чувствах Клоуфорд, в своих мыслях она это озвучить не готова. «У многих других истерия, как у меня. А Долорес, будто постоянно лезет в чужие палаты и так сильно кашляла в коридоре… Господи, как же всё сложно!», — устало возгласила в своих мыслях она, плюхаясь на койку вновь. «Может, она сможет помочь при побеге…».

Англия, Лондон. Замок Дэвнпортов и Клоуфордов.

Внутри дома раздавался злостный крик Джереми, рвущего и мечущего.

— Как вы могли проглядеть её?! Она теперь постоянно сбегать иметь смелость будет?! — яростно бросался словами он. Альберт сурово нахмурился, а Лилуокалани разочарованно уставилась глазами в пол. Даниил стоял рядом, опиравшись на стену и скрестив руки на груди, наблюдал за общей картиной.

— Значит так, сейчас запрягаем лошадей и отправляемся на них перехватывать её, — приказал Джереми, на что Даниил хмыкнул. Альберт недобро покосился.

— Но это опасно, — возразил отец Элизабет.

— А что делать ещё? Докладывать о сие инциденте — портить свою же репутацию, мы не можем этого допустить, — на что Альберту пришлось лишь смиренно согласиться. Внезапно во входную дверь постучали. Все присутствующие в доме оглянулись в сторону звука. Джереми подошёл к двери, открывая. За ней стояло пару полицейских в компании его жены.

— Мистер Дэвнпорт? Ваша жена сегодня сбежала, её перехватили двое полицейских из близ лежащего города во время внеплановой проверки перевозящих путей. Её вернули в Лондон, привели к нам. Мы её узнали и поспешили к вам, — доложили полицейские. Джереми приложил руку к сердцу, громко выдохнув.

— О, слава Господу, вы нашли её! Спасибо вам, блюстителям закона, она весь дом на уши подняла! Вся семья переживала, голову ломала, что делать, только уже хотели бить тревогу, как вы тут появились с добрыми известиями, — нарочито обеспокоенно произносил он. Затем потянул жену за руку, заставляя зайти в дом. Даниил, подходя к порогу, сочувствующе глянул на Элизабет.

— Дела с бумажной волокитой уладим завтра, сейчас лишь задекларируйте время всего произошедшего. И, надеюсь, понимаете, никакой огласки, никому ни слова? Узнаю, всем языки самолично отрежу, поняли?! — пригрозил комиссар.

— Да, начальник! Уже уходим! — звонко проголосили подчинённые, удаляясь. Джереми хлопнул дверью. Как только та закрылась, он бросился на жену с обвинениями, хватая за плечи.

— Как ты могла, как посмела?! Разве я не наказал тебе слушаться меня, ты не поняла своё место? Твой прошлый опыт ничему не научил, ты всё такая же непослушная инфантильная шестнадцатилетняя девчонка, — кричал Дэвнпорт, до боли сжимая плечи Элизабет, на что она жмурилась от боли. Но это была не такая сильная боль, какая была от краха побега. Даниил недовольно глянул на разъярённого мужчину и приложил руку к груди Джереми, как бы говоря быть спокойнее. Миссис Беатрис стояла где-то позади, мысленно осуждая Элизабет. Её муж точно так же, как и их сын, видел в беглянке неотёсанную оборванку. Переводя взгляд на Альберта, Элизабет лишь видела в глазах отца немой укор и стыд за дочь. Мать женщины же направилась к ней.

— Отойдите. Я должна с ней поговорить, — Даниил отступил сразу вслед за её словами, Джереми потребовалось пару мгновений внутреннего негодования, прежде чем он тоже расступился. Лилиуокалани встала близко к дочери, смотря глаза в глаза. Разочарование, упрёки и злость — вот, что читалось во взгляде матери. Элизабет сжалась под всем оказанным давлением на неё со стороны домочадцев. Но она не считала себя виноватой, а наоборот винила и держала за диких зверей, накинувшихся на неё почти всех присутствующих.

— Я надеялась, что ты исправилась и стала порядочной женщиной, почитающей своего мужа, уважающая нашу семью, род и традиции. Наше дело. Но нет. Мало того, что твоя дочь совершила такое кощунство и убила наследника Джереми, так ещё и ты, по-прежнему цепляешься за своё прошлое, за того мальчишку и ваше чадо! Ты должна горевать над твоим почившим сыном от руки этой маленькой ошибки, но ты наоборот горюешь, что эта капризная девчонка получила то, чего заслуживала. Ты ужасна! — громко голосила мать. Чаша негодования Элизабет была переполнена. С нескрываемой злобой во взгляде она посмотрела на мать.

— Тебе ли говорить о материнстве?! Ты всегда была холодна и жестока ко мне, ты день и ночь заставляла меня учиться, заставляла меня превозносить мужчин, ты воспринимала меня только как товар для выдачи замуж! Только из-за воспитания женщин в нашей семье я просто поклялась никогда не стать такой матерью, как ты. Ты заставила меня смотреть на смерть моего любимого. Ты сама не умеешь любить, все здесь лояльны к убийствам, и ты что-то говоришь мне о порядочности?! — высказывалась Элизабет, а лица всех, кроме Даниила были переполнены гневом от её обвинений, — Вы все приняли решение убить Дариуса. Вы убили мать Даниила, я не знаю, сколько судеб вы разрушили ещё! Женщин вы принимаете за инкубаторы для рождения мальчиков, даже сами женщины таковыми себя считают, а мужчин воспитываете как преемников дела, без любви, без тёплых чувств, но внушаете им, что они боги, которых все должны обхаживать. Вы не имеете право меня суди, — в следующий момент её щеку настиг удар. Это мать Элизабет ударила её.

Англия, Гроувер. Психиатрическая клиника, за завтраком.

Утром следующего дня Саманте уже было разрешено из карантинной переселиться в блок с обычными пациентками. Так что на этот завтрак она пошла со всеми другими девушками и женщинами, периодически ловя на себе заинтересованные взгляды. Между выбором столов её глаза разбегались, и она не могла найти себе пристанище, пока рукой ей не помахала Лола. Девочка сидела одна, и Саманта направилась к ней. На самом деле, от Долорес она ждала какой-нибудь полезной информации.

— Доброе утро! — радостно улыбнувшись, сказала Долорес. Кажется, улыбка на её лице была почти всегда и даже в расслабленном состоянии её уголки губ невольно смотрели вверх. Саманта присела за стол.

— Да, доброе.

— Я не ожидала, что ты со мной сядешь! Ты ведь такой колючкой была, — вспомнила она.

— А я не