— А ты молодец, — не преминул похвалить я его, поднимаясь с земли, — умеешь костёр разводить.

— Да уж, — улыбнулся он, — мы ведь дома с ребятами в ночное часто ходили. А там костёр — первое дело! Научишься…

Взгляд его вдруг стал отсутствующим, устремлённым куда-то вдаль. Глаза затуманились, а голос сделался тихим и задумчивым. Не иначе, дом вспомнил…

Ко мне подошёл, помахивая веточкой, Браур. Постоял, легко отмахиваясь от комаров и поглядывая по сторонам.

— Сложно с ними будет, сержант, — произнёс он.

— Ничего, — хмыкнул я, — обтешутся…

— Хотелось бы пожелать вам удачи…

— Пожелай.

Вскоре появились посланные за водой воины. Установив рядом с Цыганом бак и пару вёдер с водой, они принялись поить лошадей. После чего наконец-то смогли позволить себе небольшую передышку. Немного позже появились и остальные, волочившие за собой несколько тонких засохших осин и берёз. По моим самым скромным прикидкам, этих дров должно было хватить до утра с лихвой.

Постепенно всё как-то само собой образовалось и маленький военный лагерь зажил своей обычной походной жизнью.

Цыган время от времени помешивал большим деревянным черпаком бурлившую в котле густую похлёбку, при этом то добавляя в костёр дрова, то отодвигая горящие ветки в сторону, когда закипало уж слишком бурно.

Кто-то занимался дырой на плаще, пришивая латку крупными широкими стежками. Те, кто ходили за водой, умылись прямо в ручье. Остальные, оттащив два ведра в сторонку, сейчас с удовольствием, фыркая и плескаясь, смывали с себя дорожную пыль.

Вскоре ужин был готов. Расстелив на траве походный стол из своих плащей, нарезали хлеб, колбасу, сыр, выложили фрукты. И вот уже весь отряд уселся вокруг, ожидая, когда же Цыган разольёт свою похлёбку по деревянным мискам. Зелёный поставил на край плаща парящий котелок, прикрытый крышкой.

— Что там у тебя? — поинтересовался Циркач.

— Чай, — ответил парень, — на травах заваренный. Мы в лесу завсегда такой делали, если целый день бродить приходилось. Очень хорошо жажду утоляет и силы прибавляет. И ночью после него спиться легко.

— Чай — это хорошо, — согласно кивнул я, — особенно — на травах. Я к травам вообще с большим уважением отношусь. А ты в травах хорошо разбираешься?

— Ну, так… знаю кое-что, — уклончиво ответил Зелёный, — мать рассказывала…

— Так… принимайте! — раздался весёлый голос Цыгана, — чья плошка? — над головами сидящих появилась первая миска с дымящейся густой похлёбкой.

— О! Это моя! — раздался не менее радостный голос Степняка, — давай сюда!

Миска, пройдя по кругу, оказалась в его широких ладонях и, завершив своё недолгое путешествие, осторожно опустилась на расстеленный плащ.

Следом свою порцию получил сидевший рядом со мной Полоз. Поставив миску на плащ, он мелко-мелко покрошил в неё сухарь и принялся неторопливо перемешивать содержимое, ожидая, пока оно слегка остынет и кусочки сухаря размокнут.

Один за другим каждый получил свою порцию и все тут же принялись за еду. Свежий воздух, скачка в седле целый день и общая усталость как ничто более способствовали хорошему аппетиту. Сначала ели молча, дуя на горячее варево, обжигаясь и со свистом втягивая через рот прохладный вечерний воздух. Одновременно с не меньшим аппетитом поглощая выложенные на плащи куски колбасы и сыра. Но постепенно, по мере насыщения, ложки и челюсти двигались уже не так быстро, позы стали более расслабленными, в настроении появилось благодушие сытого человека. И над поляной потекли неспешные разговоры о житье-бытье, о прошлом и о том, что ждёт в будущем.

— Сержант, разрешите вопрос, — пользуясь моей расслабленностью, повернулся ко мне Дворянчик.

— Разрешаю, — благосклонно кивнул я, лениво ковыряясь веточкой в зубах.

— А правда, что вы к нам аж из самой столицы прибыли?

— Правда…

— А чего это вдруг для охраны границы прислали столичного человека? Или здешним доверия нет?

— Хм… Ну, про здешних — не знаю, мне о том никто ничего не говорил, — я невольно покосился на Браура. Однако тот лежал на спине, закинув руки за голову и прикрыв глаза. Меж зубами его меланхолично покачивалась сорванная тут же былинка. Казалось, его, погружённого в свои думы, мало интересовал наш разговор, — что же касается меня, то за двадцать лет своей службы я твёрдо усвоил одно: тебе приказали — иди и выполняй. Не рассуждая на тему «что и почему». Понятно?

— Понятно, — криво усмехнулся Дворянчик, — только вот на вопрос вы так и не ответили…

Парень, похоже, решил добиться своего. Я пристально посмотрел на него и, резко перейдя из полулежачего положения в сидячее, отбросил веточку в костёр.

— Ну вот что, вояки, — я решил, что некоторая доля откровенности с личным составом не повредит. А даже, наоборот, будет способствовать повышению моего авторитета. И, в конечном итоге, возрастанию доверия по отношению ко мне со стороны подчинённых. А я твёрдо уверен в том, что если солдат не доверяет своему командиру, нормальной службы от него не жди.

— Так вот, парни, — продолжил я, помолчав, — нам с вами вместе в горах два года жить, службу тащить. И кроме как на самих себя, надеяться нам больше будет не на кого. А потому хотелось бы прояснить некоторые моменты. Признайтесь честно: ходят разговоры по поводу моего изгнания из столичного полка?

— Ну, ходят, — после непродолжительного молчания нехотя признал Хорёк.

— Ходят, — кивнул я, — ну, вот и пусть ходят. Могу даже историю рассказать, как оно получилось.

— Расскажите, господин сержант, — попросил простодушный Одуванчик.

— Да молчи ты, — насмешливо бросил ему Грызун.

— А чего? Интересно же! — отозвался тот полушёпотом.

— Интересно ему… У человека, может, это трагедия всей жизни! Служил в столице, в гвардии лейб-полку… А тут на тебе — в глухомань, на границу! Вот и подумай, насколько ему это интересно, — вполголоса пробормотал Грызун.

— Я в столице всего пять лет прослужил, — спокойно ответил я, — а до того всё по гарнизонным полкам лямку тянул. И на границе в своё время восемь лет отбарабанил. Только не на восточной, как сейчас, а на западной.

— На западе? Здорово! Никогда там не был. Расскажите, как оно там, господин сержант, — отозвался Зелёный.

— Расскажу, как-нибудь, — я усмехнулся, — у нас теперь времени для общения много будет…

— Так, а за что же вас из столицы убрали? — вернул разговор в прежнее русло Дворянчик.

— Да… За дворяночку я там за одну заступился.

— Это как?

— Да вот так… Полгода назад появился у нас в полку молодой лейтенант, — начал я свой рассказ, — новенький. Прибыл из какого-то дальнего поместья для прохождения службы. У него папа был из видных офицеров в прошлом, вот и записал своего сына в Лейб-гвардии конно-пикинёрный ещё по малолетству. А когда пора пришла, отправил его в полк… А спустя пару месяцев приехала в столицу погостить и его сестра. Ну и, понятное дело, от скуки стала к брату на службу наведываться. Братика развлечь и самой чтоб не скучать. Девушка она сама по себе хорошая. Добрая, отзывчивая, общительная. И не гляди, что дворянка. Она и с солдатами рядовыми, и с сержантами, и с офицерами одинаково по-доброму обращалась. Но воли ни себе, ни кому другому не давала. Порядок, что называется, блюла… Вот…