принял меня как одну из рода де Марлоу. Хочешь ты этого или нет, но с момента заключения брака я не только графиня Бинор, но и твоя сестра. Я не вижу ничего зазорного в том, чтобы дать младшей сестренке возможность немного поспать! Тем более что у нас сегодня много работы. Успокаивайся, приводи себя в порядок и займись очагом. Нужно вскипятить воду, позавтракать и помыть-таки грязную посуду. Договорились?

— Хорошо, Ваше Сиятельство, — кивнула она в ответ.

— И прошу, перестань завывать меня «Ваше Сиятельство». У меня есть имя: Мария, Маша, Мари. Выбирай как больше нравится, мне без разницы.

Девушка всхлипнула и утерла слезы рукавом. Ну точно ребенок!

— Лучше «Мари», чтобы не было ненужных вопросов.

— Вот и отлично! А теперь беги на кухню и приготовь чаю, я скоро подойду.

Аннет, словно желая оправдаться за лишние часы сна, и вправду побежала исполнять мое желание.

Глава 8

Пока Аннет готовила чай, я успела не только вернуть инструменты на место, но и привести себя в порядок после земляных работ. Тщательно вымыла руки и замочила многострадальную обувь, мысленно составляя план на сегодняшний день.

В первую очередь необходимо отмыть комнату графа. Не гоже Его Сиятельству лежать на полу в исподнем. Но тут возникает иная проблема. Как уложить в кровать немаленького человека? Даже после длительного голодания и сильной худобы он на вскидку весит больше ста килограмм! Придется импровизировать и включать смекалку.

Заглянув к супругу, проверила капельницу, поражаясь скорости его исцеления. Если учесть, что дома пациенты с таким обезвоживанием восстанавливались чуть ли не целую неделю, то здесь это для меня казалось сродни чуду.

На кухне, не дожидаясь моего прихода, уже вовсю хозяйничала Аннет. Было приятно осознать, что я не одна в этом неизвестном мне мире, есть тот, кто поддержит, поймет и поможет.

Наш завтрак из-за отсутствия нужных продуктов был более чем скромным: кружка чая и бутерброд с маслом. Но даже этого и мне, и моей помощнице хватило впрок.

— Скажи, Аннет, а ты знаешь, как зовут моего мужа? — улучшив момент, задала щепетильный вопрос, мучавший меня больше суток.

Девушка округлила глаза, а потом и вовсе прыснула, заливаясь смехом.

— Ты не знаешь за кого вышла замуж?

Я отрицательно покачала головой.

— Нас не представили, — съязвила, начиная злиться. — Там, в храме, я думала, что выхожу замуж за высокого, светловолосого дворянина, а оказалось, что это только наместник, представляющий интересы графа. К тому же я была настолько поражена происходящим, что прослушала речь священника. Спросить было не у кого, да и события завертелись с такой скоростью, что я до сих пор не поспеваю за ними. Ты представляешь в каком ступоре я была, когда увидела своего благоверного? Всю жизнь мечтала выйти замуж, завести семью, родить детишек, а тут…

Я не выдержала и расплакалась. Не сказать, что я была рада такому замужеству, но ведь жалко ни в чем неповинного человека. Мне мое воспитание и жизненные принципы не позволят оставить его умирать в одиночестве. Он же не выживет без посторонней помощи, а тащить всю оставшуюся жизнь на себе такой балласт, сродни пытке. Можно забыть о полноценной семье, ведь сама мысль о возможной измене мужу мне была противна.

Аннет, милое дитя, едва увидела в моих глазах слезы, растерялась. Видимо за эти прожитые дни привыкла видеть подле себя безэмоционального робота, а не слабую и беззащитную девушку, которой не чужды человеческие слабости.

Подбежав ко мне, она присела на корточки у моих коленей. Несмело протянув руки, обняла меня и зашептала:

— Мари была богатой наследницей, дочерью барона. После смерти родителей опеку над ней получил троюродный дядя со стороны отца. Он то и проиграл все ее состояние в карты. Единственное, что осталось — это имение, из которого постепенно вывозилось все самое ценное. Была бы возможность, дядя продал бы и его, но родовая магия Марлоу не позволила ему даже приблизиться к дому после совершеннолетия Мари. До этого дня дядя все надеялся, что в ней проснется магия и он с выгодой для себя сможет распорядиться ее жизнью, но чуда не случилось. Более того, все известные и богатые семьи отозвали письма, в которых изъявляли желание видеть баронессу своей невесткой. Она стала ненужным балластом, от которого дядя поспешил избавится при первом удобном случае, заведомо обрекая ее на голодную смерть.

Я сидела, боясь пошевелиться. Прекрасно понимала, что эта девочка впервые в жизни изливает накопившуюся боль. Аннет же, будто не замечая ничего вокруг, все продолжала говорить:

— Все годы, что мы прожили в доме у нашего опекуна, мы с Мари боролись за свою жизнь. Работали наравне со взрослыми, чтобы иметь возможность хоть немного поесть. Часто голодали, недосыпали и сильно уставали. Но мы боролись, выживали. Мари не выдержала первой. Сдалась, едва услышала о своей судьбе.

Я увидела ее тело совершенно случайно. Это так потрясло меня, что во мне преждевременно пробудилась магия. Она нестабильна и может вырваться в любой момент. Если дядя узнает о ней, то мне можно забыть о спокойной жизни. Прости, но я спасала прежде всего себя, желая отсидеться до совершеннолетия в глуши, чтобы ни единая душа не узнала о моих способностях. Преследовала свои корыстные цели, пока не увидела тебя воочию.

Ты очень похожа на мою Мари, но только внешне. Сестра была робкой девушкой, боявшаяся сказать лишнего слова. А ты… а ты сильная, это чувствуется. Ты притягиваешь к себе словно магнит. С тобой хорошо и не страшно. Я впервые в жизни почувствовала себя нужной, понимаешь? Да, мы жили вместе, заботились друг о друге в силу возможности, но были будто чужие. А с тобой…, — тихо всхлипнула и посмотрела в мои глаза, словно заглянула в душу. — Возможно, это прозвучит эгоистично, но я рада, что настоящая Мари умерла и на ее место пришла ты.

Бедное дитя, что ей пришлось пережить! Даже в детдоме воспитатели были гуманнее к своим воспитанникам. А ведь нас, детей со сломанной судьбой, там было больше двухсот. Но они находили возможность подарить тепло и ласку каждому, кто в этом нуждался.

— А я рада, что у меня появилась ты, — честно призналась ей сквозь слезы. — Всегда мечтала о сестренке. Вместе мы обязательно справимся со всеми трудностями. Только скажи, дядя не сможет потребовать твоего возвращения?

— Нет. Меня официально назначили твоей компаньонкой. Пока жива ты, он не сможет потребовать моего возвращения.

— Но мы же не хотим дать ему такой возможности?

— Я уж точно нет, —