Кузьмич отбросил сигарету в кусты.

Белугин положил ему на плечо руку, проговорив:

– Успокойся, Володь. Побледнел весь. Извини меня, дурака, я ж не хотел обидеть тебя. И память твою. Гадом буду!

Владимир посмотрел на товарища:

– Ты не обидел меня, Вася. Извиняться тебе не за что! Просто я слишком эмоционально объяснил ситуацию. Надо было бы спокойней, но спокойней, наверное, не смогу. Ладно! Закроем тему. Держи двадцатку, за бензин!

Белугин возмутился:

– За кого меня держишь? Чтобы я с тебя деньги взял? Охренел, Володь?

– Но бензин же жег?

– Да и черт с ним! Убери деньги!

– Возьми! В выходные, может, на рыбалку рванем. Дам своих возьмем, и подальше, на торфяное озеро. А? Как смотришь на это?

– Нормально смотрю. Но лучше без баб. Какая рыбалка с женами? Хотя один хрен не пить. Можно и с ними!

– Вот и заправишь машину.

Василий взял деньги, засунул их в карман рубашки Кузьмича:

– У меня канистра в гараже с неприкосновенным запасом стоит. Так что обойдемся и без твоих бумажек!

– Ну, смотри! Ты сейчас домой?

– На работу заеду, посмотрю, что за дела там, и нах хауз, а что?

– Ничего. Просто спросил.

– Да ни хрена не просто! Я что, не вижу? Будь спокоен, старлей, с пойлом я завязал. Сегодня еще помучаюсь, завтра нормальным буду.

– Ну, давай тогда?

– Давай!

– Спасибо, Вась.

– Не за что! Так насчет рыбалки заметано?

– Заметано!

– Хорошо. Сегодня обрадую благоверную. Первый раз в жизни на рыбалку приглашать буду. Событие! Представляю ее физиономию! Охренеет, сто пудов!

– Привыкнет. К хорошему привыкают быстро.

– И то правда! Ну, бывай, Володь!

– Бывай.

«Москвич» медленно отъехал от дома Кузьмичевых. Владимир прошел в хату, где супруга кружилась вокруг своей бабушки. Он прошел в темную комнату, где умещалась одна кровать. Прилег, накрывшись мягким лоскутным одеялом. Бессонная ночь прошедшего дежурства давала о себе знать.

Утром Быков вынес из своего гаража объемный пакет. Оглянулся. Вокруг никого. Бросил баул в багажник. Достал сотовый телефон, набрал номер Фомина.

– Фома! Я – Бык!

– Понял, что не Корова.

– У меня все готово к перевозке товара.

– Ты сейчас где?

– У гаража. Своего!

– Один?

– Угу.

– Какого черта? Не мог пацанов на стрем поставить?

– Да все тихо вокруг!

– Будь на месте, я перезвоню.

– Хоп!

Быков отключил мобильник, закурил, стоя облокотившись на открытую дверку салона собственной «девятки».

Фома позвонил через полчаса.

– Бык?

– Я!

– Обстановка изменилась. Пахан сегодня дома остался, каких-то московских гостей ждет. Так что с нашей хатой облом.

– Че? Все назад выгрузить?

– Нет! На дачу отца повезем!

– Через пост?

– Ты знаешь другую дорогу?

– А если за жопу возьмут?

– Кто?

– Менты! Кто же еще?

Фомин сделал паузу. Затем продолжил:

– Ты вот что, подъезжай к перекрестку, но на пост не выходи, сверни к заправке. Я подъеду. Оттуда вместе и пойдем к даче. И ни одна блядь мусорская нас не остановит.

Быков воспрял духом:

– Это другой базар! Все понял. Жду тебя на заправке.

– Давай! Выезжай через пятнадцать минут.

В 8.15 Фомин с Быковым встретились на заправке. Бык подошел к машине шефа.

– Привет, Фома!

Тот приоткрыл форточку.

– Здорово! Чего у нас на посту?

– Ничего особенного. Смена!

– То, что нам и надо. Давай двигай за мной. И учти, все базары с гаишниками, в случае чего, веду я, просек?

– Угу!

– Пошел к тачке.

Дождавшись, пока подельник сядет в свою «девятку», Фома вырулил с заправки на шоссе. Повернул «десятку» к посту ГИБДД. Быков неотступно следовал за ним. Мимо молодого инспектора, находившегося на улице во время смены наряда, машины местных бандитов проехали медленно. Рядовой хотел остановить их, но, узнав в водителе первых «Жигулей» сына самого главы районной администрации, опустил жезл. Благополучно миновав милицейский пост, Фомин с Быковым рванули по дороге, ведущей в Переславль. Через пятьдесят километров свернули на проселочную дорогу. Прошли по ней еще километров пять. Въехали в огороженный высоким забором и охраняемый дачный поселок, состоящий из нескольких особняков, высившихся у самого обрыва к Оке. Остановились возле первого дома. Фома прошел к гаражу отцовской дачи. Открыл ворота. Жестом приказал Быкову въехать в гараж. Тот подчинился. «Девятка» спустилась к черным воротам подземного этажа особняка. Фома закрыл створки. Вдвоем выгрузили баул, отнесли его в подвал. Спрятав за всяким хламом своеобразный контейнер с запасами наркотика, поднялись в гостиную. В каминном зале стояло несколько кресел, диван, передвижной столик, набитый различным питьем, от безобидной местной минералки до заморских бутылок с виски. В углу находился так называемый «домашний кинотеатр». Фома предложил подельнику присесть в кресло, сам прошел к шкафу, у окна. Достал с полки несколько компакт-дисков, спросил:

– Бык! Ты какой музон предпочитаешь?

Быков растянул физиономию в ухмылке:

– Я от «Красной плесени» тащусь, Фома!

Фомин-младший поморщился:

– Фу, дерьмо! Да, Веня, интеллект у тебя амебочный!

Быков не понял:

– Чего?

Фома повторил:

– Разум у тебя на уровне амебы или инфузории-туфельки.

– Чего?

– Через плечо, дуб дремучий! Разве «Плесень» – это музыка?

– А чего? Нормально пацаны поют. Матом и по теме, смешно!

Фомин вздохнул:

– Да! Вот и работай с такими! «Плесени» твоей нет, послушаем «Рок – острова».

– Это тех, что с бабой, как ее, Воробей, что ли, о шамане поют?

– Ну, что-то в этом роде!

– Давай! Эти тоже ништяк!

Сын хозяина особняка поставил диск, и гостиная заполнилась ритмичной музыкой и приятным, слегка надрывным голосом солиста группы. Фома устроился рядом с Быковым, пододвинув к себе стол-каталку. Спросил, жестом обведя напитки: