litbaza книги онлайнСовременная прозаДама с биографией - Ксения Велембовская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 101
Перейти на страницу:

Зинаиде бы Нонку в сватьи, вот был бы классный тандем! Интересно, кто из интеллигенток взбесился бы первой, усмехнулась Люся, контрабандой складывая часть пыльных газет в найденный тут же большой пакет с остатками арматуры от люстры…

Абсолютно не считаясь с чужим временем, Заболоцкая приперлась только в четверть четвертого и вместе с палкой сырокопченой колбасы протянула рекламный проспект пивного бара, где якобы прекрасно провела время, опохмеляясь ледяным пивком после вчерашней водочки, выпитой в гордом одиночестве.

— Ладно врать-то! — рассердилась Люся, не поверив ни единому слову красной, потной, почти бездыханной Заболоцкой, которая упала на табуретку возле двери и, скинув стоптанные туфли, в изнеможении растопырила ноги: «Ой, щас сдохну!» — а потом понесла околесицу, будто кайфовала в пивной.

Смутившись, врушка потрясла для прохлады майку на влажной груди и, наконец, призналась с тяжелым, обреченным вздохом:

— Эх, друг мой Люська, такая со мной приключилась гнусная история! Представляешь, заявляюсь в «Континент», а там моя любимая колбаска стоит аж восемьсот рублей. Только на днях была шестьсот восемьдесят, а сегодня уже восемьсот. Ну ни хрена себе, думаю, какие сволочи! Не скрывая переполняющего душу возмущения, матюгаюсь: …вашу мать, чтоб вам всем провалиться! — и несусь в «Новоарбатский». Прибегаю, а там — девятьсот двадцать три! Я, как женщина сугубо малообеспеченная, естественно, поплинтухала обратно и так, скажу тебе, употела, что если бы не выпила холодного пивка по дороге, то больше бы ты меня живой не увидела. А в этом гребаном баре, знаешь, какие цены? В результате колбаска обошлась догадайся во сколько!

— Догадываюсь. — Злости как не бывало, ее вытеснили совсем иные чувства: острая жалость к нищей Нонке, из-за каких-то несчастных ста рублей готовой мчаться по жаре со Смоленской на Новый Арбат, и неловкость за собственную, ничем особенно не заслуженную обеспеченность. — Водички дать?

— Не, я уже в порядке.

Усевшись на кухне за отмытый стол, на котором ровными стопками лежали бумаги и книги с закладками, Нонка из жалкой взмыленной тетки сразу превратилась в саму себя. Принялась бурчать:

— Что за крестьянская манера махать веником в чужой квартире? Лучше бы ознакомилась с уникальными архивными материалами… Где ж это, ё-моё? После твоей уборки ни хрена не найдешь… Ага, вот они. Итак, на сегодняшний день мы имеем два документа, касающихся чрезвычайно интересующего вас и нас, алчных материалистов, вопроса. Один я нарыла сама, второй попался случайно. Я тебе уже говорила, что у нас в архиве теперь толкутся все кому не лень — народ ищет свои корни. Прямо эпидемия какая-то. Всеобщее помешательство. Короче говоря, я подбирала документы для одного мужика, который буквально затрахал нас своей родословной, и в них обнаружила фамилию Каширин. Причем не просто Каширин, а Иван, что полностью соответствует поставленной задаче, поскольку вашего… — архивистка хмыкнула и не преминула съязвить: — …выдающегося архитектора звали Ростислав Иванович. — Подмигнув, она собралась поприкалываться над Кашириными, которых не жаловала, грубовато, но метко окрестив паразитами на молодом девичьем теле, но Люся, за неимением времени точить сейчас лясы, остановила ее:

— Огласи, пожалуйста, текст. Я сгораю от любопытства.

Польщенная жгучим интересом к ее разысканиям, Нонка кивнула и с важным видом принялась зачитывать ксерокопию:

— «Восемнадцатое декабря одна тысяча девятьсот третьего года, город Москва. Его превосходительству директору департамента полиции. Представляю вашему вниманию, что в августе месяце сего года в наблюдение по местному комитету российской социал-демократической рабочей партии… был взят мещанин Ярославской губернии… Иван Яковлевич Каширин…». Понятно, о чем речь? Твой Каширин — большевик первой волны. Но, может быть, это и не твой Каширин.

— Что не мой, это точно! Но, пожалуй, и не каширинский. В бумаге сказано, что он мещанин, а Зинаида уверяет, что Каширины — древний дворянский род.

— Свежо предание, но верится с трудом! — отмахнулась Нонка. — Если сосчитать всех нынешних «потомственных дворян», то получится, что население Российской империи состояло исключительно из отпрысков благородных фамилий. Между тем статистика свидетельствует, что потомственное дворянство в России составляло от двух до шести десятых процента. Это я тебе привожу официальные данные переписи населения тысяча восемьсот девяносто седьмого года.

— Верю, но и Зинаида вряд ли привирает. Она же транслирует то, о чем поведала ей свекровь. На сочинительство у нее не хватит мозгов.

— А по-моему, ты по доброте душевной недооцениваешь ее таланты. Сдается мне, таким манером курица хочет подвести базу под свое неуемное барство.

— С какой радости? Она-то уж никак не может претендовать на дворянство. Родилась курица в этой… в Обираловке, знаменитой лишь тем, что там сиганула под поезд Анна Каренина. Теперь это поганое местечко называется город Железнодорожный. Выросла в самой что ни на есть заурядной семье. Мамашка — учительница пения в средней школе. Папашка тоже трудился на ниве культуры — бухгалтером в Доме пионеров. Поэтому-то наша Зина так и затащилась от Кашириных. Решила, что попала в бомонд, в великосветское общество… — Машинально взглянув на часы, Люся охнула: «Мать родная!» — и заторопилась: — Давай быстренько дальше. Мне скоро надо уходить.

— То есть как уходить? Куда? — возмутилась Заболоцкая, которой после унизительной пробежки хотелось блеснуть эрудицией, а по окончании деловой части пропустить по рюмочке-другой-третьей, закусив злополучной колбасой, и потрепаться всласть.

— Если поторопишься, есть шанс, что расскажу.

— Ах, так? Тогда сразу переходим ко второму блюду. Слушай… «Протокол. Тысяча девятьсот четвертого года, девятнадцатого июня, вследствие ордера начальника Московского охранного отделения за номером пять тысяч восемьсот двадцать, старший помощник пристава третьего участка Мещанской части, штабс-ротмистр Каширин, прибыв на станцию Лосиноостровская…»

— Это же рядом со страной нашего детства! — невольно вырвалось у Люси, обрадовавшейся знакомому названию.

Вскоре она сильно пожалела, что перебила Нонку. Стрелки на часах неумолимо двигались к пяти, а та предалась воспоминаниям, и конца этому не предвиделось.

— Помнишь, как мы с тобой искали Надькины бриллианты? Перерыли ей весь сад, а потом свалили на кротов?.. А помнишь наш наблюдательный пункт у нее на сарае?.. А как я оттуда свалилась и переломала бабкины помидоры?.. Ха-ха-ха!

— Умоляю, давай вернемся к нашим баранам. Изложи-ка мне содержание этой бумаги коротенько, своими словами. Доходчиво, как ты умеешь.

— Можно и своими, — недовольно согласилась Нонка, тем не менее начала излагать с чувством, с толком, с расстановкой, лишь краем глаза сверяясь с текстом: — Упомянутый выше штабс-ротмистр Иван Каширин произвел обыск у некоего студента Императорского Московского университета. У парня обнаружили револьвер, «Эрфуртскую программу» Карла Каутского, социал-демократический журнал «Заря», запрещенные цензурой сочинения Толстого, стихотворение «Лес рубят», «Песнь торжествующей свиньи»… Вот, друг мой Люська, как развлекалось когда-то русское студенчество! Не в пример нынешнему, аполитично-мобильно-дебильному, — с презрительной гримасой заключила исследовательница и, закурив сигарету, привалилась спиной к стене. — Так какого Ивана будем копать? Большевика или жандарма? Что больше по сердцу современной буржуазии?

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 101
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?