Но было поздно.

Дымка рассеялась, и перед нами предстал... дракон. Ослепительно-желтого, почти золотого цвета, он — она — лучилась своим собственным светом. И это было бы дико красиво, если бы не было так... устрашающе.

Головой драконица подпирала потолок. Почти подпирала — уж люстру задевала точно.

Зебрина подняла по-своему красивую голову, и издала утробный, исходящий из самых глубин души, рык. У меня заложило уши.

А рык всё длился и длился, пока зал не окутали клубы дыма и горящей мебели.

А ещё потом драконица вытянула шею, распахнула зубастую пасть во всю ширину — любой крокодил позавидует, чесслово... и закричала на громадное окно.

Стекло разлетелось как бы само собой, осколки так и брызнули в разные стороны. Очевидно, она использовала какой-то акустический приём, но я не специалист.

Ни на кого не глядя, Зебрина подпрыгнула повыше, расправила крылья и вылетела в окно.

В зале повисла гнетущая тишина. Только ветер свистел в зазубринах, оставшихся от прекрасного древнего витража...

А ведь всё так хорошо начиналось! Меня накормили, подогр... обогрели... Я чувствовал такое неизбывное счастье просто от того, что как следует поработал челюстями!

А теперь в желудке пусто, словно у меня внезапно открылся синдром чёрной дыры.

Дон Коломбо хладнокровно поднял бокал, и допил вскипяченное шампанское.

А потом отошел от стола, снял пиджак и преувеличенно аккуратно повесил его на спинку стула. Тщательно расправил складки...

Когда дон выпрямился, и я увидел его лицо, сердце остановилось как-то само собой.

Глаза дона Коломбо вдруг приобрели вертикальные зрачки. Но они были такого глубокого чёрного цвета, что казались просто провалами в реальности. Сгустками настоящей, неподдельной тьмы.

— Ми амор... — прошептала донья Карлотта.

— Я верну её, — прорычал дон Коломбо. Голос его был настолько низок, что переходил в инфразвук. — Я исправлю свою ошибку. Даже если это будет стоить ей жизни.

— НЕТ! — донья Карлотта вскочила, опрокинув стул, и бросилась к мужу. — Я сама верну девочку домой, ми амор. Вы слишком дороги для меня, чтобы рисковать вами обоими.

— Ты была права, кара миа, — уже тише сказал дон Коломбо. — Я слишком многое позволял нашей малышке. Пора положить этому конец.

— Я поговорю с ней, — поспешно вставила донья Карлотта. — Я догоню Зебрину, и мы поговорим. Как мать с дочерью. Поверь, ми амор, так будет лучше... для всех.

Дон Коломбо сделал глубокий вдох. А потом глаза его вернулись в норму, и он даже смог улыбнуться.

Поразительной выдержки человек!

Мужчина в растрёпанных чувствах способен на многое. Например, швыряться тяжелыми предметами меблировки в стены. Потрясать кулаками, топать, орать, и мысленно испепелять всё, что находится вокруг.

Никто худого слова не скажет. Ясно ведь: довели бабы мужика.

Но дон Коломбо был титан. После такого скандала, после того, что учудила любимая доченька, он нашел в себе силы вежливо улыбаться!

Донья Карлотта тем временем подошла к разбитому окну, и прямо как была, в вечернем платье и на шпильках, сиганула вниз.

Я не сдержал крика...

Но в следующий миг окно заслонила громадная тень. Размах крыльев у неё был, как у крупного кукурузника, а тело, с длинной шеей и изящных очертаний головой — размером с подводную лодку. Дракон цвета алого, как закат, воспарил над замком, исполнил красивую "бочку" и устремился к городу.

А я плюхнулся на кстати подвернувшийся стул и вытянул ноги. Мысли в голове крутились так, словно мне в черепушку сунули погружной блендер, и теперь взбивали мозги на самой высокой скорости.

Драконы, мать их за ногу!

Мама — дракон, папа-дракон, и маленькая дочка — дракончик...

Рехнуться можно от счастья!

И в такую семью мне предстоит войти, как любящему, и... Как же дон сказал? Ах да! ПОЧТИТЕЛЬНОМУ зятю?..

Ну, насчёт почтительности, это я гарантирую: попробуй возражать, когда в ответ может прилететь язык пламени из огнемёта?

Кстати: если у неоперившейся драконихи Зебрины успешно получается плавить бронзовые подсвечники, на что способна её мамочка? Спалить с одного выдоха колокольню?

И тут до меня дошло... Во-первых, замок. Мегалитическия архитектура ИЗНАЧАЛЬНО предназначалась для драконов! Все эти громадные залы, широченные коридоры, двери, больше похожие на ворота ангаров... А ещё городские здания и кварталы. Я-то всё думал: ну зачем им проспекты, больше похожие на площади, и здания размером с квартал, без окон, и похожие на бункеры?

ДА ВОТ ЗАЧЕМ!

Это защита от драконов, стоматолога им безрукого на обе челюсти!

Почему днём ходить опасно? Из-за жары, как я думал изначально. Фигушки! Потому что днём драконы ВЫЛЕТАЮТ НА ОХОТУ! И кто не спрятался — они тут ни при чём.

Я поспешно посмотрел в окно. Когда Лука Брази привёз меня в замок, Задница только закатился, и по здешним меркам, настал поздний вечер. А сейчас за купами дальних деревьев занимался рассвет...

Я представил, как золотистый дракон на бреющем летит вдоль проспекта, а крошечные фигурки жителей разбегаются кто куда.

Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда, — как сказал классик. Вероятно, он был довольно близко знаком с Зебриной.

По-моему, Остапа несло. По бурной речке, без купальника...

Так, надо успокоиться. Взять себя в руки. А потом — взять в руки ноги, и айда отсюда.

Правильно говорила Лола: валить надо на другой континент. А ещё лучше — в другое измерение.

Ха! Как жена, Зебрина и в человеческом виде — далеко не подарок. А как не контролирующий свой дурной нрав малолетний дракон... Да я до первой брачной ночи не доживу.

ДРАКОНЫ.

Как по волшебству, в моей голове защёлкали, вставая на место, кусочки пазла. Всё, что говорили о Зебрине и доне Коломбо, всё, что рассказала донья Карлотта, всё, что я увидел сам...

Дон Коломбо, как и его супруга — достаточно древние рептилии. Они умеют себя контролировать, и в общем и целом, поступают более человечно, чем некоторые люди.

Но их милая дочурка... Возможно, в силу молодости и неопытности, она представляет из себя тикающую бомбу.

А ведь драконица полетела в город! Воображаю, что в таком состоянии она может натворить... Надеюсь, матери удастся урезонить своё капризное дитя.

Дон Коломбо сел на стул рядом со мной и вытер лоб безупречно белым платком.

— Должен принести извинения за этот конфликт, свидетелем которого ты стал, сынок.

— Да что вы, папа... — дико называть "папой" дракона, а? Вот и я об