— Мистеру Дэрсингему, сэр, — подсказал Стэнли, сияя. Он был горд тем, что может услужить Скотленд-Ярду или кому-то, кто хотя бы похож на сыщика.

— Так вот скажите мистеру Дэрсингему, что я больше дожидаться не могу, я не привык торчать в передних. А если я уйду, так уйду совсем и не вернусь, и он об этом пожалеет. Запомнили? Ну вот, значит и шагайте в кабинет и все это ему скажите. Нет, постойте минутку. Он ведь не знает, зачем я пришел и кто я такой. Так я, пожалуй, докажу ему, что он не потеряет времени даром.

Он вынул что-то из чемоданчика, который принес с собой, и все увидели, что это альбом с образцами фанеры и инкрустаций. На каждой плотной странице был прикреплен образчик дерева, тонкий, как картон.

— Вот отдайте ему, пусть просмотрит, да скажите, что насчет этого я и пришел. Понятно?

Отослав Стэнли, мистер Голспи стоял в непринужденной позе, широко расставив ноги, выпятив мощную грудь, и спокойно наслаждался своей сигарой.

Одним из строжайших правил конторы было не пускать случайных посетителей за перегородку, и Тарджис должен был бы сразу предложить мистеру Голспи выйти в переднюю. Но он чувствовал, что перед ним не такой человек, которого можно выставить из комнаты.

— А помещение у вас тут, прямо скажу, неважное, — заметил мистер Голспи, осматриваясь кругом. Потом добавил, обращаясь к Тарджису: — Но работы хватает, а?

— И да и нет, — ответил Тарджис, понизив голос. — Я хочу сказать: бывает, что у нас дела много, а бывает, что и нет. Зависит от обстоятельств, понимаете?

— Нет, не понимаю, но верю. Вам лучше знать… Наверное, попозже, когда начнутся туманы, у вас тут будет темно, как в норе. Да, на мой взгляд, здесь слишком мрачно. И воздуху мало. Я люблю свежий воздух. Правда, в здешних местах воздух такой, что за ним гнаться не стоит. Как ваша улица называется? Улица Ангела? Чертовски странное название для улицы! Впрочем, и не такие названия я слыхивал на своем веку. Почему это ее так назвали, не знаете?

Тарджис признался, что не знает.

— Я так и думал, — сказал посетитель. — Может быть, этой молодой леди известно? Они теперь знают все на свете.

Мисс Мэтфилд подняла глаза.

— Нет, неизвестно, — отозвалась она с оттенком неудовольствия. Затем опять опустила глаза належавшую перед ней бумагу. — И меня это не интересует.

— Ага, вас это не интересует. Так, так, — добродушно, с грубоватым юмором сказал мистер Голспи, ничуть не смущаясь. — Я думаю, вас ни капельки не интересуют и все дела этой конторы? Да и с какой стати? Будь я красивой девушкой, я бы тоже ими ничуть не интересовался.

Мисс Мэтфилд снова подняла глаза, на этот раз устало морщась. Она обрушила на непрошеного собеседника всю силу своего презрительного взгляда, который мог бы обратить в бегство Тарджиса, мистера Смита, мистера Дэрсингема и множество других ее знакомых, но на этого невозможного субъекта не произвел ровно никакого впечатления. Он в упор посмотрел на нее и улыбнулся, вернее — широко ухмыльнулся. Сраженная такой полнейшей неуязвимостью, мисс Мэтфилд сделала сердитый жест и занялась своей работой, ни на кого больше не глядя.

— И какого черта этот малец застрял там? — прогудел мистер Голспи, обращаясь к Тарджису. — Вы бы сходили да посмотрели, не убил ли его кто. Впрочем, не надо, вот и он.

Вернулся Стэнли, а за ним мистер Смит, который сказал:

— Простите, что вас заставили ждать. Мистер Дэрсингем сейчас вас примет.

Все подождали, пока за мистером Голспи захлопнулась дверь, и только тогда заговорили разом.

— Чего ему надо, мистер Смит? — спросил Тарджис.

— Не знаю, Тарджис, — отвечал мистер Смит. — Кажется, хочет продать какой-то материал. Он послал в кабинет хорошие образцы, мистер Дэрсингем и Гоус оба говорят, что образцы первоклассные, а я в этом мало понимаю. Но наверное, цена окажется такая, что о покупке нечего будет и думать.

— Забавный он, правда?

— Препротивный хам, — подала голос от машинки мисс Мэтфилд. — Представьте себе, каково было бы служить у подобного человека. Ужас!

Мистер Смит внимательно посмотрел на нее и затем, сказав Стэнли, чтобы он принялся за работу, а если у него работы нет, так нашел бы себе какую-нибудь, повернулся к Тарджису и посмотрел на него с тем же пристальным вниманием. Одному из них придется уйти. Сказать им теперь же? Мисс Мэтфилд, вероятно, не примет этого близко к сердцу, — ее трудно чем-нибудь пронять — хотя она очень добивалась места у них в конторе. Ну, а Тарджис… у него есть старый отец, который бедствует где-то в провинции, а сам он живет здесь, в Лондоне, в меблированных комнатах, и был бы счастлив, если бы у него оказался капитал в пять фунтов. Для Тарджиса это будет жестоким ударом, ему не легко будет найти другую службу. Следовало бы уволить мисс Мэтфилд. Но мисс Мэтфилд — девушка с образованием, она работает лучше, чем Тарджис, она охотно возьмет на себя часть его работы. Да, да, над этим еще надо поразмыслить, а сейчас ждет тысяча разных мелких дел.

Трое мужчин в кабинете мистера Дэрсингема оставались там еще с полчаса, не подавая никаких признаков жизни, кроме доносившихся по временам голосов. Но через полчаса дверь открылась; контора наполнилась громким говором и острым запахом сигар, и мистер Дэрсингем крикнул:

— Послушайте, Смит, мы все уходим. Вернусь не раньше ленча. Если задержусь, я вам позвоню.

И они вышли, а мистер Смит и Тарджис в изумлении уставились друг на друга.

Время завтрака (все служащие уходили завтракать по очереди, начиная со Стэнли, который на этот раз отправился в столовую и поел сосисок с картофельным пюре) наступило и прошло, день кончался, а ни о мистере Дэрсингеме, ни о Гоусе не было ни слуху ни духу. Вести пришли уже тогда, когда в конторе началась обычная горячка последнего часа и Стэнли бешено орудовал копировальным прессом, а Тарджис рычал на телефон и затем вопил в трубку.

— Алло, это вы, Смит? Говорит Дэрсингем. — Даже по телефону можно было различить в голосе мистера Дэрсингема какие-то новые, сочные ноты. Он, видимо, был очень возбужден.

— Да, Смиту телефона. Слушаю, мистер Дэрсингем.

— Хорошо, очень хорошо. Вот что, Смит, я сегодня в контору не вернусь. Как у вас там, ничего срочного? Тогда делайте все, как обычно, и… э… подпишите там все, что нужно, кончайте, заприте контору и идите домой.

— Все будет в порядке, мистер Дэрсингем. Срочного ничего нет. Но как быть с тем, о чем мы говорили утром? Насчет Тарджиса и мисс Мэтфилд.

— Все уладилось. — Телефон как будто хихикнул. — Об этом вы ничуть не беспокойтесь. Тарджис остается. Мисс Мэтфилд остается. А вы знаете, Смит, что отец этой девушки играл в команде «эльзасцев»? Да, это тот самый Мэтфилд. Нет, она остается. Мы оставим обоих.

— Я очень рад, сэр, — сказал мистер Смит, и в самом деле обрадованный, но, пожалуй, еще больше озадаченный: во всем этом ничего нельзя было понять.