ему горько видеть, как «Харизма» постарела. А может быть, он просто смотрит на ее новыми глазами?

– Во всяком случае, наша каюта люкс совершенно шикарная, – улыбается Винсент.

– Поэтому она почти всегда пустует. Не так уж много желающих потратить кучу денег за один день на финском пароме.

– Сколько же она стоит?

– Не знаю. Филип организовал скидку.

Именно в это время Филип и Пия занимаются украшением каюты.

Калле смотрит, как Винсент тянется за клешней краба, колет ее щипцами.

– Ты не будешь есть? – спрашивает тот, макая мясо краба в чесночный соус и отправляя в рот.

– Буду. – Калле пытается выглядеть спокойным, а не похожим на человека, у которого невроз на грани психоза. – Я не очень голоден.

– Ты должен мне помочь с этим богатством.

Калле берет креветку, очищает неуклюжими движениями. На вкус она немного резиновая, и он жует без удовольствия.

– Просто невероятно красиво. – Винсент кивает в сторону окна. – Мы должны потом выйти на палубу и насладиться видом.

Островки уже выглядят как более плотные участки сине-черного воздуха. Иногда в промежутках между деревьями мелькает свет, огоньки танцуют на воде.

Калле хмыкает в знак согласия. Разглядывает профиль Винсента. Немного курносый нос, темные волосы, очень мужественный квадратный подбородок. Усы подчеркивают пухлость верхней губы. Голубые глаза приобретают новый оттенок в зависимости от света вокруг, в точности как вода. Его лицо такое живое. Сколько раз он уже смотрел на Винсента и чувствовал, будто видит его в первый раз!

– Трудно поверить, что Балтийское море такое загрязненное, когда вот так на него смотришь. – Винсент задумался. – Помнишь, мы смотрели документальный фильм?

– Да. – Калле окидывает взглядом морепродукты, ни один из них не пойман в воде за окном.

Винсент имеет в виду фильм, где показывалось, как русские корабли ежедневно сливают прямо в море сточные воды от тысяч пассажиров.

– Если бы Посейдон существовал, он выбрал бы для жизни другое место, – замечает Калле.

Винсент смеется, берет и чистит креветку.

С их первого свидания прошло пять лет, но Калле долго не покидало чувство, что он не заслуживает Винсента, он не верил, что ему так повезло. Они наконец занялись обустройством новой квартиры, и теперь каждое утро Калле просыпается в спальне с высокими потолками и белыми стенами и думает, как же такое могло произойти. Ему по-прежнему трудно поверить, что они с Винсентом обрели дом.

И теперь он хочет попросить о еще большем счастье.

– Ты как будто не здесь, – говорит Винсент.

Калле качает головой:

– Просто как-то странно быть снова на «Харизме».

Калле видит, как к их столу направляется женщина в форме охранника. Ее волосы убраны в пучок на затылке, точь-в-точь как раньше. Но в волосах появилась седина, и от этого кажется, что волос меньше. Форма на ней на два размера больше, чем тогда, когда они виделись в последний раз. Несмотря на широкую улыбку, женщина выглядит усталой.

– Калле! До меня дошли слухи о том, что ты сегодня с нами! Как здорово тебя видеть!

Голос совсем не изменился. Хрипловатый, но нежный и похожий на смех. Этот голос имеет магическое свойство успокаивать разбушевавшихся пьяных пассажиров. И становится железно твердым, когда требуется. Сколько раз они бродили по прогулочной палубе и говорили, говорили, говорили…

– Привет, привет! – Калле встает навстречу. – Ты совсем не изменилась.

– А ты так и не научился врать. – Пия крепко его обнимает. – Ты стал таким стильным! – Она делает шаг назад и рассматривает Калле с ног до головы, проводит рукой по его выбритому черепу и смеется: – Я вижу, что успех тебе к лицу. И борода тоже.

– Это Винсент. Мой друг.

Винсент тоже встает и пожимает руку Пии. Они с любопытством разглядывают друг друга.

– Красивые татуировки. – Пия кивает на плечи Винсента, покрытые рисунками в классическом японском стиле, но со шведскими мотивами. Морошка и лось. Лосось вместо рыбы кои.

– Приятно познакомиться. – Винсент снова садится. – Может быть, ты сможешь рассказать, каким был Калле восемь лет назад?

– Неприкаянным, – говорит Калле, преувеличенно улыбаясь.

– Нет, не таким уж и неприкаянным, – усмехается Пия. – Если бы он не ушел, то стал бы директором магазина беспошлинной торговли.

Произнося это, она выглядит почти гордой.

– Пия работает здесь в службе безопасности, – сообщает Калле.

– Я понял это по униформе, – улыбается Винсент. – Каково это, здесь работать?

– Ну, не знаю. Во всяком случае, что-то меня здесь держит. Думаю, что больше всего мне нравятся люди, с которыми я работаю. Или большинство из них. На каждом круизном рейсе работают почти двести человек.

Винсент присвистывает.

– Хотя пассажиры частенько выводят. Иногда такое ощущение, что работаешь в детском саду для взрослых.

Винсент смеется:

– Мне кажется, что сейчас здесь очень спокойно. Хотя корабль может таить много секретов.

– Посмотрим, что ты скажешь ближе к полуночи. – Пия смотрит на Калле. – Но сегодня в принципе может быть и спокойно. Вероятность пятьдесят на пятьдесят.

– Частенько оказывается, что мужчин больше, чем женщин. Тогда почти всегда начинается драка.

– Да, если они не заняты сексом, то им нужно заняться чем-то другим. – Пия кладет руку Калле на плечо: – Так где ты теперь работаешь? Чем занимаешься?

Калле смотрит удивленно. Думает, что она хорошо притворяется. Но потом понимает, что она действительно не знает. Они так и не дошли до этого момента в переписке. Говорили в основном о Винсенте, и он здесь, чтобы рассказать.

– Я теперь ландшафтный архитектор.

Калле немного сомневается, хорошо ли это звучит. Пока он не привык еще так себя называть. Каждый раз, входя в элегантный офис на Сканстулл, он чувствует себя немного самозванцем.

– Значит, занимаешься цветами и тому подобным?

– Не совсем. Я разрабатываю проект, как архитектор, всего, что окружает дома.

Что-то в тоне Калле звучит фальшиво. Не слишком ли высокомерно у него получилось?

– Вот как? – Пия кажется удивленной.

– Я проектирую ландшафт. Все, начиная от того, какое дерево нужно посадить в парке, до того, как выглядит площадь…

– Никогда не думала, что кто-то этим занимается.

– Ничего удивительного. Обычный человек не думает об этом. Такая это работа. Если наша работа сделана хорошо, то ее не видно.

Калле думает, понятно ли он выразился, потому что ему самому речь кажется запутанной и замысловатой.

– Звучит очень здорово. Я всегда знала, что из тебя выйдет толк.

– А ты как? – Калле хочет сменить тему. – Твои дети, должно быть, уже взрослые.

– Им двадцать и двадцать один.

Калле недоверчиво качает головой. Он видел их один раз. Когда ночевал в доме Пии на Аландских островах. Ее дети были подростками, и Калле как будто оказался в низкопробной