Савин ощутил прилив благодарности — впервые за долгое время чужой человек проявил к нему сочувствие.

— Может, сбежим, а, дед? — зашептал Николай в ухо старику.

Тот нахмурил брови и устало произнёс:

— Куда? Погляди на меня. Я еле ноги тащу.

— И что, охота тебе здесь помереть? — не унимался Николай.

— А мне разницы-то уже нет, — махнул рукой старик. — Оставь меня в покое, Христа ради!

Посмотрев украдкой по сторонам, корнет снова заглянул в глаза старику, который казался ему таким родным:

— Вижу, что человек ты неплохой. Побежали?

Старик потрепал Савина рукой по голове, словно сына, и прошептал, будто делясь сокровенным:

— Сынок, совершить побег — значит обречь себя на вечные скитания вне закона. Мне здесь спокойнее будет.

Сильный удар плетью положил конец разговору. Оба скорчились от боли. Не выдержав, корнет грохнулся на землю. Запах земли напомнил Николаю о детстве. Родное имение, окружённое дубравой, тёплая речка Межиха, грибы и жёлуди… Как бы хотелось ему перенестись в то счастливое время!

Арестанты старались обойти его стороной. Николай лежал, не шевелясь. «Может быть, подумают, что я умер и оставят здесь?» — наивно надеялся он.

Двое разъярённых конвоиров подскочили к Савину и принялись пинать ногами.

— Вставай, скотина! Кому сказано, вставай!

Боль вызвала у Николая приступ отчаянной ярости. Савин схватил с дороги булыжник и, приподнявшись, со всей силы швырнул в конвоира. Камень угодил точно в грудь. Солдат рухнул во весь рост поперёк дороги. Недолго думая, корнет вскочил и боднул в живот второго конвоира так, что тот тоже свалился. А Савин помчался прочь от дороги, в самую гущу непроглядного леса.

Ошеломлённые такой дерзостью солдаты не сразу сообразили, что делать. Шеренга заключённых сбилась в нестройную толпу. Казалось, другие арестанты вот-вот рванут вслед за дерзким беглецом.

— На прицел! — заорал унтер-офицер. — Нарицын, Скворцов, в погоню за беглым! Остальные — марш вперёд!

Два конвоира бросились за Савиным. Чтобы устрашить беглеца, они несколько раз выстрелили в заросли. Но Савин словно превратился в дикого зверя, спасающегося от охотников. Несмотря на боль и немыслимую усталость, корнет шустро лавировал между стволами деревьев, бойко перепрыгивал через валежник. Даже кандалы на ногах не были ему помехой. Вскоре конвоиры потеряли его из виду.

Задыхаясь от быстрого бега, солдаты остановились и снова сдёрнули с плеч ружья. Послышались громкие выстрелы.

Не оглядываясь, Савин бежал вприпрыжку, продираясь сквозь густые кустарники. Теперь он был в такой чаще, куда, кроме волков и лосей, никто не заходит. Удача изменила ему: зацепившись кандалами за пень, он споткнулся и кубарем покатился в сырой овраг. Удар головой о корягу… и глаза Николая заволокло тьмой.

Часть вторая

1.

Савин очнулся от промозглого холода. Лицо его осыпали мелкие капли дождя. Голова страшно ныла, мысли путались. Корнет старался восстановить в памяти произошедшее. Битком набитый вагон, голод и жажда, дорога посреди леса, побои… Неужели он правда швырнул камень в конвоира? Он совершил настолько дерзкий побег?

Николай огляделся. Точно, он в глухом лесу. Вокруг сломанные ветки, сырой склон оврага. Значит, действительно бежал, потом скатился в овраг…

Савин попытался встать, но ноги не слушались. Всё тело было покрыто синяками, ссадинами и ушибами, а на спине чувствовался огромный кровоподтёк. Щиколотки, по-прежнему скованные кандалами, были стёрты до крови. Промокшая арестантская одежда воняла потом и плесенью. Неизвестно, сколько Савин пролежал в лесу. Но уже смеркалось, из чащи доносились подозрительные шорохи. Наверняка здесь бродят голодные волки. Пока совсем не стемнело, нужно искать ночлег.

С трудом выбравшись из оврага, корнет направился в сторону редколесья, надеясь отыскать тропинку к человеческому жилью. Идти было тяжело, каждый шаг отзывался болью. Пройдя полверсты, Савин почувствовал себя таким уставшим, словно бродил по лесу весь день. Но его страдания были вознаграждены. Вдали залаяла собака, за ней ещё одна. Видимо, корнет приближался к деревне: за густыми ветками вдруг мелькнул огонёк. Савин пошёл в этом направлении, и вскоре в сумерках замерцала цепочка огней.

Когда глаза привыкли к темноте, Николай рассмотрел поодаль с десяток деревянных избушек. Из труб тянуло дымком. Судьба забросила Савина на окраину Тамбова. Но местность казалась обычной деревней — тусклый свет в узеньких оконцах, соломенные кровли, запах коровников и курятников.

«Значит, будет где укрыться на ночь!» — подумал измождённый беглец и поспешил в сторону жилищ.

Он выбрал двор, находившийся ближе всех к лесу. Забор был сломан, поэтому Савину не составило труда пройти к дому. В окнах старой, покосившейся крестьянской избы горел свет. Нельзя показываться на глаза людям, пока на ногах проклятые кандалы, а на теле — арестантская одежда. Какими бы невежественными ни были крестьяне, сразу же сдадут беглеца полиции!

Савин шагнул к деревянному строению справа от избы. Утлый сруб отдавал древесной гнилью.

«Наверное, сарай», — подумал корнет и обошёл строение с другой стороны.

Дверь была не заперта. К удивлению Савина, внутри оказалось довольно сухо, лишь в одном углу немного просачивалась дождевая вода. На верстаке, сколоченном из грубых досок, лежала увесистая кувалда. Савин сразу смекнул, что, если постараться, этой штуковиной можно разбить проклятые цепи на кандалах. Присев на широкий пень, видимо, служивший хозяевам табуретом, корнет расставил ноги и накрыл цепь мокрым тряпьём, чтобы металл не слишком громко звенел при ударе молотом. Размахнувшись, он со всей силы шарахнул по изгибу стальной цепи. Прозвучал глухой звук, похожий на падение тяжёлого полена, однако звенья не разорвались. Савин повторно замахнулся, но тотчас же замер. За дверью послышались шаги. Мелькнула тень — кто-то подошёл к двери сарая и прислушался.

От страха спина корнета взмокла, он стал быстро искать глазами, где спрятаться. Как назло, сарай был почти пуст, не считая мелкой хозяйственной утвари. Но лежащие на полу старые мешки оказались весьма кстати. Корнет схватил один из них, наспех натянул на плечи и присел, опираясь на длинную скамью.

Дверь резко распахнулась, будто её открыли пинком ноги. Внутрь проник слабый свет, исходящий от окон избы. Вошёл высокий широкоплечий мужчина с аккуратно подстриженной бородой. В руке он держал револьвер. Савин затаил дыхание и застыл, прикинувшись ветошью. Мужчина брезгливо осмотрелся по сторонам, взглянул на мешок, в котором ни жив ни мёртв затаился беглец и, сплюнув, опустил револьвер.

Несколько десятков секунд показались Савину целым часом. Один-единственный выстрел мог бы оборвать его жизнь, если бы хозяин сарая что-нибудь заподозрил. Наконец тот вышел из сарая, поплотнее захлопнув разбухшую от дождя дверь. По отдалённым шагам и скрипу крыльца Савин догадался, что человек вошёл в избу.

Оставаться в сарае опасно. Нужно поскорее избавиться от кандалов, не привлекая к