– Именно, - пискнула Шарлотта - Я тут пыталась проводить ее к машине «скорой помощи», так она понесла какой-то бред о том, чтобы лошадям дали овса.

– А в телевизоре у нее сидит мужчина, которого она потребовала застрелить или стереть - точно не помню, - заметил Ховард, растерянно нахмурившись

– Она действительно не в своей тарелке, - согласилась Агнесс. - Я, например, обнаружила, что она стучит в стену там, где стоит внутренний телефон, утверждая, что где-то за стеной сидит бедняга музыкант.

– Ах ты, Господи! - ахнула Шарлотта.

Доктор заметно помрачнел.

– И тем не менее надо уговорить эту молодую женщину лечь в больницу…

– Вы только напугаете ее до смерти, - заметил Джефф.

– Мальчик, по-видимому, прав, Эдмунд, - вмешался Ховард. - Если мы заставим Мелиссу сделать обследование, неизвестно, чем это кончится.

– Хорошо, - устало согласился врач. - И помните: ваше решение никак не согласуется с моим мнением. Но за последствия я не отвечаю.

Врач ушел, и собравшиеся в замешательстве переглянулись.

– Что же нам теперь делать? - спросила Шарлотта.

– Давайте оставим девочку в покое, - предложила Агнесс. - Ну и что, что она немного не в себе, главное, в результате удара она перестала быть несносным ребенком.

– Пусть Мелисса поправляется самостоятельно, в своем темпе. Я так считаю, - сказал Джефф.

– Значит, теперь она для нас Мелисса, - проницательно заметила Агнесс. - Девочку и впрямь словно подменили.

Никто из присутствующих даже не осмелился заикнуться, какое это благо.

Джефф покинул особняк Монро в полном смятении. Казалось, ему неожиданно, словно по волшебству, подарили новую невесту. Сегодня утром на лестнице споткнулась Мисси, а очнулась совершенно другая - Мелисса. Добрая, мягкая, ласковая.

Может быть, раньше он неверно судил о Мисси? Может быть, ей надо было только упасть, чтобы обнаружить все свои достоинства? Как бы то ни было, теперь Джефф изумлен и очарован своей невестой.

Прежняя Мелисса никогда не нуждалась в нем, но этой, новой, он был нужен. Сегодня днем он провел с ней всего лишь несколько минут, но ему хватило времени, чтобы осознать всю глубину происшедшей с ней перемены. Как же она теперь беспомощна, смущена и напугана! Этих качеств он никогда прежде не замечал в своей независимой Мисси и всем сердцем полюбил новую Мелиссу.

Полюбил? Он неожиданно понял, что ему не терпится снова увидеть ее и помочь ей пройти через тяжкие испытания.

Впервые за шесть долгих, одиноких лет Джефф почувствовал, как сердце его слегка оттаяло.

– Полагаю, свадьбу теперь придется отложить, - заключила Лавиния.

– Конечно, - согласился Джон, - разве можно заставлять девочку выходить замуж за человека, которого она даже не узнает?

– Но меня это вовсе не смущает, - заметил Фабиан.

– По-моему, тоже ничего страшного - проговорила бабка.

Фабиан, Джон и Лавиния, врач и бабушка Монтгомери собрались в гостиной обсудить теперешнее диковинное состояние Мелиссы.

– Она говорит то, что ей в голову взбредет, - продолжил Джон, - и кажется, никого из нас не узнает, даже не понимает, где она и кто.

– А этот ее лексикон? - вмешался в разговор врач. - Какие-то «дурдома» и «поехавшие крыши»…

– Такое впечатление, что это совсем другой человек, - заметила бабушка Монтгомери. - Кажется, я говорила тебе, Лавиния, что она даже выглядит иначе.

– Да, мама, говорила.

Наклонившись к Лавинии, бабушка продолжила, понизив голос:

– А это непристойное исподнее, которое было на ней, когда мы ее раздели… Знаешь ли, я никогда не видела ничего подобного! Какое-то все прозрачное до неприличия! Я немедленно все выбросила в мешок с тряпками!

Лавиния нахмурилась и погладила бабушку по руке, а Джон сказал:

– Несколько минут назад я поднялся наверх проведать ее. Так вот, она потребовала, чтобы я называл ее

– Мисси. Какое странное имя! А потом еще просила принести какой-то непонятный предмет - кажется, она назвала его телефон.

– Может быть, телеграф? - растерянно спросил врач.

– Телеграф - в спальню? - Джон поднял брови. - Вы шутите, Флетчер.

– Говорят, она швырнула в горничную ночным горшком, - добавила бабушка Монтгомери. - В общем, дитя безумно.

– Ах, подите вы! - засмеялась Лавиния. - Ничего страшного! Конечно, эта девочка - наша Мелисса. Просто в результате падения у нее появился характер. И слава Богу! - Она обратилась к Фабиану: - Вы не находите, дорогой?

Он усмехнулся.

– Не скажу, что мне нравится, когда меня называют пентюхом или придурком. Однако, должен признаться, что падение, похоже, пробудило в Мелиссе лучшие качества. Нет, сотрясение мозга и потеря памяти меня, естественно, смущают. Что вы думаете об этом, доктор Флетчер? - обратился он к врачу.

Тот напряженно подался вперед.

– Я по-прежнему считаю, что ее состояние вызвано лихорадкой, обусловленной разливом желчи. Лихорадка привела к головокружению, которое, в свою очередь, привело к падению. Должен предупредить, что в то время как мы здесь мирно беседуем, яды разъедают ее мозг. Если бы вы позволили мне устроить ей кровопускание…

– Ах, чепуха на постном масле! - махнула рукой Лавиния. - Я никогда не одобряла этих пыточных инструментов, которые вы называете пиявками…

– В таком случае, Лавиния, если девочка умрет, это будет на вашей совести, - тотчас предупредил врач и глубокомысленно заключил: - Чем бы ни была Мелисса больна, со временем она либо поправится, либо умрет, либо сможет жить только в сумасшедшем доме. - Он встал, взял свой черный саквояж и цилиндр. - Я должен принять роды, а потому позвольте откланяться.

После ухода врача в комнате воцарилось тягостное молчание. Наклонившись к Джону, Лавиния прошептала:

– Надеюсь, доктор Флетчер не станет мучить этими ужасными пиявками бедного младенца или его мать Похоже, он во что бы то ни стало решил сегодня пустить кому-нибудь кровь.

– А что нам делать с Мелиссой? - спросила бабушка.

– Теперь ее зовут Мисси, - напомнил Джон.

– Зачем нам вообще что-то делать? - проговорил Фабиан. Он почесал подбородок и лениво усмехнулся. - По правде, говоря, такой она мне нравится больше.

– Да, она изменилась, - кивнула Лавиния.

Никто из присутствующих не осмелился произнести вслух, какое это благо.

Направляясь на свою хлопковую плантацию, расположенную по соседству, Фабиан все время размышлял о женщине, которая два часа тому назад назвала его пентюхом. Он был удивлен и обрадован, а также заинтригован и очарован.