бы к небольшим укусам. Что если взять напрокат артефакт с фиксацией ментальных атак и обвинить уже Живетьевых?

— Вывернется. Там глава клана такая ушлая ведьма, что Алка просто бледная тень. Можно сказать, скромная гимназистка начальных классов и по уровню планирования, и по возможностям.

— Ушлая-то ушлая, но чем ей это поможет, если засекут за ментальным влиянием, даже если оно целительское?

«Теоретически целители могут чувствовать чужие артефакты и определять их направленность, — сообщил Песец. — Если не ошибаюсь, на четвертом уровне дается такая способность».

«Тебя тоже так можно почувствовать?»

«Меня — нет, я сейчас — часть тебя».

Информация Песца о целителях касалась его времени создания, но в отношении Живетьевых никакая предосторожность не была излишней. Я прекрасно помнил их главу — живенькую старушку с ясными глазами и вечной сладкой улыбкой на лице. Выражение доброй бабушки не обманывало меня даже в детстве, когда Живетьева приезжала знакомиться со своим то ли правнуком, то ли праправнуком. О том, сколько ей на самом деле лет, ходило множество слухов, потому что обычно целители выглядели намного моложе своего возраста. Насколько я понимаю, именно из-за целительской регенерации, которую у меня с ходу опознал Зимин. В справке он это, разумеется, не указал, но, если Живетьева будет ко мне присматриваться, может заметить. И это точно лишнее, потому что раньше регенерации у меня не было.

«Регенерацию можно закамуфлировать?»

«Не хочешь светить? Разумно. Живетьевы точно знают, что ее тебе никто не дарил».

«Сможешь или нет?» — нетерпеливо переспросил я.

«Не обещаю. Зависит от умений и наблюдательности конкретного целителя. Загладить попытаюсь, чтобы в глаза не бросалось. А вот увидит или нет — не скажу. Не уверен, что ваши целители не притворяются».

— А ведь может сработать, — обдумав мои слова, сказал Олег. — Если зафиксируется влияние целителей не по делу и без разрешения, то Живетьевы проблем огребут.

— Вариант отпадает, — сообщил я ему, — Песец сказал, что целители в его время могли знать, сколько и каких артефактов есть у человека.

— Жаль. А я уже начал прикидывать, где взять такой артефакт для встречи, если отец будет настаивать. Значит, задача на ближайшее время: вообще никуда не ходить, пока официально не отделились. Мы заняты, строим дом, у нас нет времени на пустую болтовню.

— И сад сажаем, — напомнил я. — С яблонями для сидра.

— И сидр делаем, — хохотнул дядя.

Улыбаться он тут же перестал, потому что зазвонил телефон. Громкую связь он не включил и сам отвечал тихо, но так, чтобы мне было понятно, о чем речь.

— Да, Вов, слушаю.… В аэропорту сидим, самолет ждем.… Да, конечно, завтра будем в Верейске.… Хочешь приехать к нам с Владом и Аллой? Э-э-э, Вов, ты в своем уме? Мы так старательно разводили твоих сына и племянника, а ты хочешь, чтобы они сцепились опять?… Нет, нам не нужна помощь от твоей жены. Она — последняя, от кого я соглашусь принять любую помощь.… Нет, ноги ее не будет на нашей территории.… Тебя ждем, их — нет.… Ближе к вечеру? Ну хорошо, а почему такая задержка?… Квартиру снять?… Вов, зачем Владу квартира, он там не будет жить. Ах, Алле? — Олег выразительно на меня посмотрел. — Вы разбегаетесь, что ли?… Ах, о нас думаете. О нас думать не надо. Мы такие хоромы соорудили из того, что нашлось на участке, закачаешься.… Вот завтра посмотришь — и закачаешься.… Ага, ждем.

Он отключился, зажал трубку в руке и задумался. Полагаю, размышлял он о том же, что и я: что затеяла тетя Алла. То, что она обзаводится квартирой, наводило на нехорошие мысли: в Горинске мать Влада сидеть не будет, ей нужно контролировать меня тут. Или хотя бы быть уверенной, что расстояние между мной и ее сыном достаточное для передачи.

— Чет его шарахает из стороны в сторону, — внезапно сказал дядя. — Он прекрасно понимает, что вас с Владом сводить нельзя, но идет на поводу у Алки. «Помирить мальчиков», — передразнил он брата. — Нет, нужно его вытаскивать из этого болота, пока совсем поздно не стало.

— У нас есть секретное оружие, — намекнул я.

— Ты про что?

— Про кого. Про нашу соседку, Елизавету Николаевну.

— Точно, нужно придумать, как их помирить, — оживился дядя и предвкушающе потер руки. — Фиг Алке, а не мой брат. Он достоин куда лучшего, чем эта крыса. Нужно разработать план, как их свести опять.

— А чего разрабатывать? — я невольно зевнул. — Пригласим в гости одновременно. Если там еще что-то тлеет с обеих сторон, то увидим. Если нет, то и разрабатывать ничего не понадобится.

Наконец объявили посадку на самолет, и все разговоры прекратились автоматически. Конечно, можно было в дороге думать, но мне было не до этого — я честно спал весь перелет.

Глава 6

Долетели мы безо всяких неожиданностей, взяли машину со стоянки аэропорта (Песец уверил, что Маяков на ней не появилось) и поехали домой. Подсознательно что я, что дядя ожидали подлянки от Вьюгиных, поэтому перестали нервничать, только когда доехали до дома и поставили машину в гараж.

Приняв душ, я глянул на спальник, который в помещении смотрелся чужеродно, и спросил у Песца:

«А контейнеры с мебелью, часом, не встречаются? Или хотя бы с матрасами?»

«Ты что! Это дело такое, индивидуальное, каждый подбирает под себя. Разве что для перевозки могли заключить в транспортный контейнер? — неуверенно предположил он. — Или мебель для сетей гостиниц? Но там будет не совсем то, что вам нужно, причем с избытком».

«Нам, по идее, нужно хоть что-то».

«Покупать транспортные контейнеры все подряд смысла нет. Они могут быть как пустые, так и забитые разным хламом. Не советую, короче».

«А мебель для сетей гостиниц?»

«Контейнеры с их логотипом могут содержать как мебель, так и расходники. То есть тоже как повезет. Тоже не советую. А вот контейнер для хобби по столярному делу тебе может помочь».

«Я лучше за это время покачаю алхимию, а на вырученные деньги куплю то, что нужно».

«Тоже вариант. Хотя когда делаешь под себя, получаешь то, что хочешь, причем уникальное».

Я даже отвечать на это ничего не стал, улегся на спальник и впитал модуль. Изучение языка я опять отодвинул ради того, чтобы использовать модуль по копчению, который собрался проверить завтра. После чего притворился,