― Ага, когда мистер Брукс упомянул, что у него на утреннем занятии был твой брат, я не могла поверить. Как здорово посещать те же занятия, что и твой брат. Вы могли бы заниматься вместе дома, ― продолжала она, словно я ничего не говорила.

― Да. Круто.

Мой интерес к разговору совсем пропал. Прошло всего пару месяцев, но она была не первой девушкой, которая «случайно» подходила ко мне, чтобы спросить о Паркере. Я могу без проблем воспроизвести остаток разговора, так часто это случалось.

― Я имею в виду, он такой сексуальный. Не то чтобы ты замечаешь, ведь он твой брат. И это было бы совершенно неуместно, потому что это было бы похоже на инцест.

― Сводный брат, ― проворчала я, зная, что она, вероятно, даже не слышала меня, съежившись от комментария об инцесте.

Возможно, если я буду говорить это достаточно часто, меня начнут слушать, потому что, когда я смотрю на него, он внушает что угодно, только не братские чувства.

Трепет в моей груди начался летом, до того, как я столкнулась с публичными помыслами и вопросами, подобными этому. Было легко подпитывать чувство, растущее в груди, потому что ситуация делала нас больше похожими на соседей по комнате, чем на семью. Или друзей, живущих вместе, и нет ничего зазорного в том, чтобы пускать слюни на своего до безумия сексуального друга. Нет ничего плохого в том, чтобы отбросить наивность и исследовать жар, образовавшийся благодаря ему, в глубине живота. В мыслях, которые у меня были о моем друге, не было ничего плохого.

До школы, где люди, подобные Эмбер и мистеру Бруксу, постоянно напоминали мне, что он мой сводный брат.

― Но все равно. Тебе так повезло. Он кажется таким классным. Кэйтлин тусовалась с группой на прошлой неделе и сказала, что он целуется лучше всех. У него такие губы. Я спросила ее, зашли ли они дальше, но она не ответила. Уверена, что да. Я слышала, что он переспал со многими счастливицами.

Боже, если ты слышишь, убей меня сейчас, и, пожалуйста, останови огонь, пылающий в моей груди.

― О, боже, Нора, мы должны создать учебную группу.

― Нова, ― поправила я.

― Что?

― Моё имя. Нова.

Она уставилась на меня, словно видела в первый раз.

― Точно. Нова. Я такая глупая. Так что ты об этом думаешь?

― Знаешь, я очень занята. ― Лгунья. ― И Паркер очень часто отсутствует. Так что мы редко занимаемся вместе.

Это, к сожалению, правда.

― Да, он, наверное, зависает с группой, ― сказала она медленно, словно эта мысль только пришла ей в голову. ― Возможно, стоит спросить Кэйтлин, что она сделала, чтобы тусоваться с ними.

― Возможно, тебе стоит поговорить с ними, ― предложила я, не скрывая сарказма в своем голосе. Не то чтобы она заметила.

― Да, точно. Мне нужно, чтобы он, типа, обратил на меня внимание.

― Ну, удачи тебе.

― Ок, спасибо, Нора.

― Нова.

Но она уже ушла. Досадно для нее, потому что через пару минут подошел Паркер.

― Готова отправиться домой?

Он занял место, к которому она прислонялась несколько минут назад, и мое настроение улучшилось.

Улыбнувшись, я закрыла шкафчик и последовала за ним к метро.

Наблюдая за тем, как толпа расступается перед его широкоплечей фигурой, я обдумывала комментарии Эмбер и других, подобных им. Ежедневные напоминания лишь усиливали растущее влечение, заставляя чувствовать себя еще более неловко, чем раньше. Словно страх от того, что мою влюбленность раскроют, был недостаточно сильным.

Но иногда я задавалась вопросом... была ли моя влюбленность односторонней? Иногда я замечала, что он смотрит на меня так же, как и я на него. Иногда он мог бы отстраниться от меня, но не делал этого. Он мог бы сесть через стул от меня, но не делал этого.

Я знала, что между нами возникла дружба... и в то же время задавалась вопросом, не скрывается ли под этим что-то большее. Мне было интересно, что, черт возьми, со всем этим делать.

Ничего. Потому что я понятия не имела, как быть с кем-то вроде Паркера. Черт, вся эта дружба была для меня в новинку. По утверждению Эмбер, он спал со всеми подряд, в отличие от него я была довольно неопытна. Понятия не имею, каково это, когда кто-то настолько впечатляющий, как он, обращает на меня свое внимание. Но мне очень сильно хотелось узнать. Из-за него мне захотелось заняться исследованием.

Когда мы вернулись домой, квартира была пуста, без лишних слов мы занялись своими обычными делами. Прошло несколько месяцев, и это стало нашей рутиной. Он занимался своим творчеством, а я использовала его как музу. Иногда он помогал с холстом и присоединялся ко мне, мы слушали музыку, проверяя, кто первым угадает песню. Или обсуждали достоинства и недостатки каждой песни. Или сидели в тишине и наслаждались обществом друг друга.

Все было просто.

Настолько просто, что я осознала это спустя несколько часов.

Скрежет моей кисти по холсту совпадал с бренчанием гитары Паркера. А когда он начал напевать, я закрыла глаза и наслаждалась музыкой, которую мы создавали вместе в тишине моей комнате.

Бренчание сменилось быстрыми ударами по струнам и привело к смене тональности. Не удержавшись, я начала сочинять песню. Ему не обязательно об этом знать. Эту часть я хранила у себя в голове. Я не могла удержаться, когда жизнерадостная мелодия сменилась протяжными траурными аккордами, извлекая слова из моей головы. Такое ощущение, что он создал песню в моей голове, пока перебирал струны.

Когда он остановился, я открыла глаза, чтобы взглянуть на холст и на то, что создала наша музыка... на то, как ярко-синий цвет в углу перетек в бледный, нейтрально-розовый. Примерно так же, Паркер с каждым днем все больше вливался в мою жизнь. Я обернулась, чтобы посмотреть, как он делает пометки в блокноте, лежащем рядом с ним на моей кровати. Он откинулся на подушки, одна нога согнута, другая вытянута, его босые ступни ― произведение искусства.

Он провел рукой по своим волнистым волосам, а я наблюдала за тем, как татуировка в виде музыкальной ноты на внутренней стороне его бицепса плавно изгибается при каждом движении. У него было немного татуировок, на которые, судя по всему, дала согласие его мама. Они были маленькими и скрытыми, как в моей любимой игре поиск сокровищ.

― Дай