Последним словам Зои придала особый акцент и с ужасом осознала, что это правда. На глаза навернулись слезы, она быстро зажмурилась. Но отец все заметил. Он испуганно взял дочь за руку.

– Я этого не осознавал. Ты… ты никогда мне не говорила.

«Нет, – подумала Зои, – я никогда ничего не говорила. По крайней мере такого – уж точно». Обычно она беседовала с отцом о строительных проектах и расчетах, а не о том, что касалось их отношений. Так уж у них повелось. И все шло хорошо – до последнего времени.

Он вздохнул.

– И куда же ты хочешь поехать?

– Я еще точно не знаю. Решу это экспромтом.

Зои считала, что врать отцу нельзя. Но если бы он узнал, что она хочет отправиться в Пендерак, то по-настоящему разбушевался бы. Все, что было связано с этим местом, до сих пор действовало на Джорджа, как красная тряпка на быка. Он не поймет желания Зои вернуться туда. Не говоря уж о том, что она собиралась поселиться у Галлахеров.

– Ага, – произнес отец.

На какой-то миг Зои показалось, что его не удовлетворил ее ответ. Но он оставил эту тему, возможно осознав, что дочь больше ничего не расскажет и не сообщит о своем плане.

– Мне отвезти тебя домой? – спросил Джордж.

Зои взглянула в окно на особняк напротив.

– Ты не хочешь ненадолго зайти к маме? Как раз удобный случай.

«Хотя бы стоило попытаться», – подумала она. Но отец лишь покачал головой. Как всегда.

– Зачем? Она меня не узнает. – В его голосе слышалась горечь.

– Ты не должен из-за этого полностью вычеркивать ее из своей жизни. Она ведь твоя жена, – напомнила ему Зои, хотя и знала, что в этом нет никакого смысла.

Он не мог смириться с болезнью Бренды, он этого никогда не умел. Была бы его воля, мать намного раньше очутилась бы в доме престарелых. Но этому помешала Зои.

Отец ничего не ответил, избегая смотреть ей в глаза, помолчал какое-то время. И затем поступил так, как делала сама Зои, когда тема ей не нравилась, – просто заговорил о другом:

– А что думает Филипп о твоих планах на отпуск? Он вообще о них знает?

– Он помог мне все уладить, – кивнула Зои.

– Хм.

Будущий зять не проинформировал Джорджа, и этот факт, очевидно, раздражал его.

А Зои была благодарна Филиппу за то, что он промолчал.

Обычно ее жених не очень любил что-либо скрывать от своего босса. Он все время старался прийти к консенсусу, часто выступал посредником между Зои и ее отцом, если их мнения кардинально расходились. За это они оба ценили Филиппа. Если бы слово было за отцом, то свадьба уже давно состоялась бы. Но Зои снова и снова отодвигала этот момент. А теперь это не могло случиться, ведь Зои не хотела требовать от Филиппа, чтобы он связал жизнь с женщиной, которая, возможно, скоро окажется прикованной к больничной койке. Зои ведь видела, как отец реагировал на мамину болезнь.

– А как обстоят дела с продажей особняка? – поинтересовался Джордж. – Если ты уедешь надолго, может, стоит решить этот вопрос заранее?

Зои сглотнула ком в горле.

– Я позабочусь об этом, когда вернусь.

Отец поднял брови.

– Такие предложения не будут делать каждый день, Зои. Тебе стоит его принять, пока этот парень не передумал.

Застонав, Зои откинулась на спинку сиденья. Ну почему сегодня все требовали от нее решений, которые она не могла принять?

– Мне будет тяжело, пап. Я привязана к этому дому. Мы же там выросли, Крис и я. И мама… – Она запнулась, вспомнив о разочаровании на лице матери, когда та еще была в здравом уме: «Тебе не стоит продавать этот дом, Зои. Пообещай мне это. Крис еще здесь, я чувствую. Не позволяй, чтобы дом попал в чужие руки».

Поэтому Зои так долго сомневалась, отдавать ли мать в дом престарелых.

Бренда хотела жить в особняке. Ей были необходимы воспоминания, которые ее там окружали, в отличие от мужа, – тот этого просто не выносил.

Джордж Бивен уже несколько лет назад переехал в квартиру, расположенную недалеко от фирмы. Была бы его воля, они уже давно продали бы особняк.

Но дом принадлежал не ему, а Бренде, которая унаследовала его от своей семьи и переписала на Зои, чтобы отец не вмешивался, – этот факт всегда действовал ему на нервы.

– У твоей матери болезнь Альцгеймера, она уже и забыла, что этот дом существует, – напомнил он Зои. – А ты сама говорила, что он слишком велик для тебя одной.

«Да, я говорила», – мысленно призналась Зои. Так оно и было. Случались вечера, когда ей не хотелось возвращаться в большой и тихий дом, где в некоторые комнаты никто не заходил много лет. Но все же…

Она тяжело вздохнула.

– Мне просто кажется, что я предам маму, продав его.

– Что за чепуха, Зои! В жизни всегда нужно смотреть вперед. Но твоя мать этого не умела. Она жила прошлым всегда, до болезни тоже. Она пыталась удержать что-то, чего уже не существовало, – произнес Джордж с презрением, что мгновенно разозлило Зои.

– То есть для тебя дом больше ничего не значит? И воспоминания о Крисе тоже? Ты хочешь все это продать и забыть?

Отец наклонился к ней. Его глаза блестели, впервые за долгое время Зои снова увидела в них отчаянную боль.

– Я ничего не забыл, Зои. Но мне этот дом не нужен, чтобы помнить о Крисе. Я и так каждый день вспоминаю, что я потерял.

Отец медленно осел в кресле, словно эта фраза отняла у него все силы, и уставился через ветровое стекло на дорогу.

Зои ощущала, как возвращается усталость, сопровождавшая ее в последние дни и лишавшая ее всех желаний. Она ведь знала, что отец хотел этим сказать. Криса нет. Нет и не будет. И все равно, как бы Зои ни старалась, ничто не заменит ей брата.

Крис был тем человеком, к которому должна была перейти фирма «Бивен Констракшнз», а не она. Брат как раз начал изучать строительное дело и пошел бы по стопам отца. Но его смерть все изменила, а Зои с тех пор старалась каким-то образом возместить эту утрату. Но не существовало на земле человека, который мог бы заполнить собой брешь, оставшуюся после него.

На какой-то момент Зои погрузилась в воспоминания, задумалась о лучезарной улыбке Криса, о его обаянии. А как он играл на пианино! Музыка была его страстью, поэтому Зои уже давно подумывала, не создать ли какой-нибудь фонд его имени, чтобы поощрять молодые музыкальные таланты. Хотя бы по этой причине ей стоит всерьез рассмотреть предложение о покупке особняка, ведь с вырученными деньгами она сможет воплотить в жизнь этот план.

Но теперь все было под вопросом: успеет ли она это сделать? Да и все на свете теперь было под вопросом, и Зои чувствовала, что у нее больше нет никаких сил.

– Я еще раз поговорю с этим юристом, – сказала она, потому что устала спорить на эту тему, и, к своему облегчению, заметила, как у тротуара перед отцовским «ягуаром» остановился черный автомобиль с маленькой оранжевой табличкой на крыше.