Посмотреть на раннюю весну пришло в этот день не так уж много народу, но по центральным аллеям ходили и мамы с колясками, и терпеливые бабульки с палочками, и парочки. Под деревьями лежал снег, из него торчали бесцветные стебли сухостоя. Но небо было ярким, а воздух — чистым, и деревья без листьев удивили Машу своей неожиданной красотой: у каждого свой рисунок ветвей, свой характер и своя стать. Она прибавила шагу, чтобы обойти как можно больше мест. Увидела кое-где нежные зеленые перышки первой травы.

Разогревшись от ходьбы и подустав, Маша нашла скамеечку на центральной аллее, присела, достала из сумки книжку и захваченный из дома бутерброд. Она не любила покупать уличную еду, потому что не понимала, из чего ее делают.

Солнце припекало. Маша принялась за чтение, стараясь гнать от себя как можно дальше любые мысли о прошлой ночи. Постепенно зачиталась, и смысл текста захватил ее внимание полностью. Щебетали маленькие птички, пищали пробегавшие по дорожкам дети, и эти звуки прибавляли ей уверенности в себе и спокойствия.

Пару раз мимо проносился кто-то на роликах и на скейтах. Сумасшедшие, думала она. Еще ведь только март! Хотя асфальт повсюду был просохшим. У Маши тоже были ролики, которые ждали своего часа. Уж этим-то летом она накатается!

Темнело еще очень рано. Маша не хотела ехать домой в темноте, поэтому следила за солнцем. Когда оно прошло две трети своего пути по небу, она встала со скамейки и быстро пошла к выходу из парка, в сторону Останкина. На троллейбусной остановке наконец решилась позвонить Арине.

Арина сообщила, что Жанна пока что в реанимации, состояние стабильное, и что к ней еще нельзя. Маша обрадовалась, что с Жанной не случилось самого страшного, и по пути домой зашла в церковь, спросила у наиболее добродушной старушки, где ставить свечки за здравие, и написала за Жанну записку. Потом еще подошла к той иконе, которая понравилась ей больше всего, и долго просила, чтобы с Жанночкой, и с Данилкой, и с ее собственной мамой, и с отцом, и с братиком Кирюшкой все было хорошо.

У подъезда дома Маша хотела кого-нибудь дождаться, но никого все не было и не было. Она заставила себя войти внутрь, подняться на лифте и подойти к своей двери.

Все выглядело очень мирно. В подъезде аппетитно пахло воскресными пирогами и жареной печенкой. Только дверь квартиры Жанны была опечатана.

Маша вошла к себе и быстро проверила квартиру — нет ли там кого чужого. Посмотрела телик, позвонила маме, а потом подруге Ленке. Маме она долго рассказывала, как у нее все хорошо, что у них происходит на работе и какую фарфоровую балерину ей подарил директор самолично на Восьмое марта. Потом поговорила немного с братом Кирюшкой. Кирюшке было двенадцать лет, он учился в пятом классе. Брательник в Сочи уже вовсю рассекал на роликах.

Ленке Маша рассказала все. Ленка посоветовала ей не ходить одной по вечерам, но главное — не загоняться: ведь у Маши нет кучи золота, ее в этом городе почти никто и не знает. Ленка влюбилась в своего соседа по дому мальчика Виталика, которого Маша тоже знала. Они перебрали новости обо всех знакомых девчонках, ребятах и попрощались.

Маша чувствовала себя усталой, но гасить свет все равно боялась. В конце концов она поставила в коридоре перед дверью большую кастрюлю, насыпав в нее ложек и вилок. Если грабитель войдет в квартиру, то обязательно опрокинет кастрюлю, ложки и вилки зазвенят, покатятся по коридору, и она проснется. Дверь комнаты Маша старательно заблокировала крепкой дощечкой, просунув ее в дверную ручку. Она оставила гореть в комнате настольную лампу, десять раз проверила все замки, форточки, ключи в своей сумке и наконец легла спать, положив под подушку мобильный телефон.

В ее жизни было пока всего две составляющих: работа и свобода. Работу Маша любила, а свободы у нее было совсем мало. Свободное от работы время занимала учеба — на первом курсе приходилось учить много, и учеба тоже была частью работы. Свободы всего-то и было, что пара часов в сутках.

Засыпать было страшно. В квартире тикали часы, растения в баночках и цветочных горшках потихоньку жили своей жизнью.

«Да ладно тебе, успокойся и спи уже», — приструнила себя Маша, стараясь думать о чем-нибудь хорошем. Подумала о своей работе, о Людмиле Леопольдовне, о настурции, которая очень ловко проросла из семечка и в настоящий момент цвела симпатичными оранжевыми цветами на окне. Она решила отвезти настурцию Жанне в больницу, как только разрешат ее навещать.

Маша вспомнила о хорошеньком Леониде, хозяине ресторана. Он ей понравился и даже как-то совсем затмил в ее мыслях образ певца Сергея Дубина, но у них с Леонидом не было ничего общего — ни знакомых, ни работы.

«Жаль, очень даже жаль, что такой лапочка, как Леонид, совершенно недоступен из-за такой ерунды, как отсутствие общих знакомых», — подумала Маша. Что-то в нем было такое — по-настоящему хорошее. Она повернулась на правый бок и пожелала себе спокойной ночи.

Ей снились какие-то помещения — торжественные залы, комнаты вроде ресторанов, кафе или кинотеатров, в которых было множество людей. С этими людьми вдруг стало происходить что-то страшное — они стали превращаться в подобие засохших коряг величиной с человеческий рост, только коряги были не из дерева, а будто из застывшей серой лавы. Тогда Маше стало ясно: зловредные и почти безликие типы в черном, похожие на агента Смита из фильма «Матрица», выпивают из людей жизнь и забирают у них души.

Кроме того, Маша поняла, что агенты в черном боятся света. Тогда она тут же принялась всюду раздвигать шторы, чтобы пустить в комнаты, коридоры и банкетные залы солнечный свет. От света черные личности убегали и уже никак не могли навредить людям, которых вокруг было очень много.

Маша поехала в лифте с тремя черными существами, намереваясь расстрелять их из пистолета. Лифт остановился в каком-то пустом доме, со множеством светлых комнат и коридоров, и Маша с пистолетом в руках стала преследовать злодеев — она, как в боевиках, пряталась за перегородками и тут столкнулась еще с кем-то.

Этот человек был ей незнаком, но у него в руках тоже был пистолет, убивающий людей в черном, и они стали преследовать врагов вместе. Когда пуля попадала в черного типа, от него оставалась только маленькая черная лужица, потому что сами по себе эти черныши вообще-то не были людьми, а так, вроде каких-то демонических андроидов.

Последнее, что запомнила Маша из своего сна, было яркое солнце на скате крыши, где они с сообщником валялись, устав от погони. Сообщник Маши был светловолосый мальчик с неясным, но хорошим лицом. Его волосы были немного с отливом в медь, а не такие, как у нее — светло-русые.

И с этим воспоминанием о замечательной победе над злом Маша проснулась утром в понедельник.

Кроме борьбы с мировым злом, ей часто снились полеты. То она летала на огромной высоте над зелеными лесами в тумане, то носилась по городу над тротуарами на высоте трех метров. Маша знала, что все еще растет, подрастает в год на сантиметр-полсантиметра, и поэтому так часто и взахлеб летает во сне.