Я кивнул.

– Похоже, что не сон. Тогда где все участники процессии? В церкви сидят?

– Посмотрим, что там?

Я начал рассовывать мокрые помидоры и огурцы по карманам.

– Пошли посмотрим, самому интересно.

В церкви никого не было. Пустая и гулкая, лишь внутри ряды скамеек да распятие, подвешенное повыше. Я прошел в центр зала. Насколько я понимал, церковь лютеранская: иконостаса нет, ларька по продаже свечей и иконок – тоже. Зато в одном из углов сделано что-то вроде детской комнаты, поставлены несколько столиков, стеллаж с книжками.

– Давай тут поедим и пойдем смотреть, куда ушла эта вчерашняя процессия и кого они хоронили?

Я не был уверен, что вчера мы видели похороны, но кивнул, не желая спорить. Наташа забрала у меня овощи и начала раскладывать их на столе, а я пошел смотреть на книжную полку. С детства у меня такая любовь. Папа с мамой до сих пор шутят, что мои единственные друзья с раннего детства – это буковки, а брат считает, что я читаю все с одинаковым удовольствием, не исключая этикеток на освежителе воздуха.

И точно – детский уголок. Все книги детские. Книжки не новые, с подклеенными обложками. Я пробежался по названиям и обалдел. Я не читал ни одной из книг на этой полке. А где «Незнайка», «Винни Пух» и другие «обязательные» книги? Начал смотреть внимательнее – и снова ни одного попадания.

Подошла Наташа. Она грызла огурец, не дожидаясь начала завтрака. Пробурчала с набитым ртом:

– Интересное чтиво?

– Да нет, хрень какая-то.

– В смысле: совсем детские?

– В смысле: совсем незнакомые.

Я снял всю пачку с полки и принялся разбирать их на столе:

– «Ежиный полдень», «Приключения Странка», «В Спонсоне двенадцать ночи», «Карамелька и ее друзья» – ты хоть раз видела такие книги?

Огурец закончился, Наташа принялась методично уничтожать небольшие вытянутые помидорчики.

– Я не специалист, может, чего нового наиздавали? Я к племяннику приезжаю – они сейчас какую ересь только не читают.

– Не пойдет – судя по выходным данным, тут все книги до 1997 года. И издательство «Лорелея». Ты про такое слышала?

– Ну мало ли, может, местное что?

– Не может. Издательство московское, тиражи большие.

Наконец я дошел до главной находки.

– Посмотри на это! Детский журнал, тут чуть ли не десять номеров. Ты вот какие журналы помнишь?

– «Веселые картинки», «Мурзилка», «Трамвай» еще был. У моего старшего брата все подписки лет за пять были собраны.

Я кивал – эти журналы я тоже помню.

– А на это глянь. «Маячок» ты читала?

– Нет, но мало ли… К чему этот вопрос? Что ты имеешь в виду?

Судя по голосу, она все понимала, но никак не желала признаваться.

– То и хочу. Есть ощущение, что мы уже не в Канзасе, Элли. Это не наш мир.

Вместо ответа Наташа метнула в стену почти целый огурец. С громким хрустом он разлетелся на куски, оставив после себя лишь мокрое пятно на белой штукатурке.

– Ты чего буянишь?

Наташа потупила глаза, словно извиняясь за внезапную вспышку гнева.

– Горький. Видно, поливают их тут плохо.

Глава 11

Местное кладбище мы нашли почти сразу. Просто шли в том же направлении, что и ночная процессия. Сначала богатый двор с детской площадкой, затем пустыри и маленькое сельское кладбище, лишь одним краешком вылезающее из поросшей над ним рощи. Ни свежих следов, ни новых могил, да и вообще ни одной даты позже 2001 года я не нашел.

У меня продолжалось ощущение участия в каком-то плохо придуманном квесте. Или в компьютерной игре, где, с какой стороны ни подступись, только загадки и вопросы без ответов и пояснений. Ничего не совпадало. Почему город не выглядит совсем уж заброшенным, хотя людей в нем нет? Почему жители его покинули и, черт возьми, что за парад мы вчера видели и куда делись его участники? Ну ладно, куда делись – это не самый сложный вопрос. Допустим, просто сели на лодки и свалили в туман. Но откуда они вышли? Из церкви? А там они вчера весь день тихонько сидели, пока мы гуляли по городу? Звучит глупее, чем любимые создателями компьютерных игр «скелеты из ящиков». Сидеть много лет, чтобы напугать своим появлением залетного приключенца? А если он не придет? И что тогда, вся скелетская жизнь пошла прахом? Так и тут: откуда они знали, что мы придем и спрячемся на колокольне? Сплошные вопросы.

Из большинства учебных заведений я выходил, не найдя настоящих друзей. Все, кто там мне попадался, становились лишь приятелями, но не более того. Вот и Колян с Максом, отличные приятели – встретиться, выпить, поболтать – и всё. Друзей я почему-то находил в других, казалось бы, не предназначенных для этого местах.

Точно так же получилось и с универом. Закончил учебу, тепло со всеми попрощался – и все. А уже как друзья мы встретились с Лехой Арбатским спустя лет семь, а то и десять после окончания. Вот тогда и стало понятно, что нам дико интересно пересекаться раз в месяц и болтать, обсуждая самые важные темы – политику, эмиграцию, жен, компьютерные игры, книги, фильмы. Да все, что нас окружало и интересовало.

Я, как сейчас, помню тот момент. Милое паназиатское кафе, изо всех сил косящее под демократичное японское заведение где-нибудь на задворках Токио. Отличный рамен и много-много пива. Вот тогда Леха и предложил этот сюжет. Вроде банальная история про попаданца в другую реальность, но не без изюминки.

Длинный и немного нескладный Леха как мог раскинулся на диванчике напротив меня, отпил еще пива и начал вещать. Назвать это простым «рассказывать» было нельзя, Леха именно что вещал.

– И вот наш герой попадает в странный туман прямо посреди своей обычной дороги в лыжную секцию. Наплевать, что лето – этот дурак ездит на лыжную секцию и гоняет там на этих ужасных и странных штуках. Роликах-мутантах.

Я не мог не вмешаться.

– Леха, это лыжероллеры.

Но Арбатского было уже не остановить.

– Плевать. Ролики-мутанты отлично описывают всю демоническую сущность этого изобретения. И вот наш герой заезжает в туман и попадает прямо в иную реальность.

– А там женщины-кошки в бронелифчиках.

– Да хоть женщины-белки и женщины-шиншиллы! Опять-таки плевать. Мне гораздо важнее его возвращение. Он победил всех демонов, а самая красивая женщина-мышка дала ему все, что в таком случае ждут герои, а потом он – хоп! – и возвращается в наш мир. Обратно.

– Господи, Арбатский, мне кажется, ты только что придумал гениальнейшее изобретение – супертиповой сюжет