Эдди, но он увидел это и оперся правой рукой на полку возле моего бедра, поймав меня в ловушку.

Лихорадочно соображая, я посмотрела на него, но увидела, что его взгляд стал мягким, и он выглядел таким сексуальным, что мои кости тоже размякли. Настолько сильно, что мне пришлось ухватиться за ткань футболки на его животе, чтобы удержаться.

Его голова начала опускаться, и, клянусь Богом, он собирался меня поцеловать.

— Джет? — позвала Инди.

Я дернулась назад, ударившись затылком о книжную полку.

Когда я посмотрела на Эдди, его голова больше не опускалась, глаза были закрыты, а челюсть снова стиснута, но он не отодвинулся.

— Джет? — снова позвала Инди. Потом я услышала: — Ой, черт. Простите.

Я встала на цыпочки, выглядывая из-за плеча Эдди, и увидела в конце ряда Инди и Ли.

Ли выглядел веселым. Он так сильно улыбался, что, казалось, вот-вот расхохочется.

— Извини, я бы не стала мешать, но твой отец здесь, — сказала Инди.

— Отлично! — весело ответила я, отпуская футболку Эдди и ныряя под его руку. — Спасибо.

Я сделала шаг в сторону, когда меня дернуло назад. Я обернулась и увидела, что Эдди держит меня пальцем за петлю на поясе моих джинсов.

— Подожди, Chiquita, я иду с тобой. У меня есть несколько вопросов, которые я хотел бы задать твоему отцу.

Я посмотрела на Эдди. Я не была уверена, что хочу, чтобы Эдди разговаривал с папой.

— Он здесь только поесть пончики.

Глаза Эдди встретились с моими.

— Я тоже не отказался бы от пончика.

Я понимала, что дело не в пончиках; а в том, чтобы устроить папе такой же допрос с пристрастием, какой он только что устроил мне.

Эдди снова дернул за петлю на моем поясе, и я впечаталась плечом ему в грудь. Затем он сказал мне на ухо:

— Мы еще не закончили.

О-оу.

Электрический разряд, возникший у моего уха, пробежал по всему телу. Я проигнорировала это и проигнорировала его.

Мы очень даже закончили. Должны закончить. У меня не было на это ни сил, ни времени, и кроме того, если я сгорю в пламени страсти, кто позаботиться о маме?

Инди с Ли шли впереди нас, Эдди — рядом со мной, его палец все еще цеплялся за петлю моего пояса.

— Не хочу ничего слышать, — предупредил Эдди, очевидно, обращаясь к Ли, потому что Ли ответил:

— Теперь терпи. У меня было десять лет. А у тебя сколько? Два месяца?

Эдди не ответил.

Инди немного отстала и зашагала рядом со мной.

— О чем они говорят? — прошептала я ей.

— Ты не захочешь знать, — ответила она.

Когда мы вышли из задней части магазина, кофейная давка все еще не рассосалась, но на спинке одного из диванов я увидела папу, поедающего пончик с шоколадной глазурью и заварным кремом и пьющего латте, будто ему было на все плевать в этом мире.

Как только он меня увидел, то воскликнул:

— Принцесса Джет!

Эдди все еще держал меня за пояс, так что я не могла броситься к папе и предупредить его, чтобы он убегал.

Вместо этого я просто сказала:

— Привет, папа.

Папа посмотрел на нас с Эдди и увидел руку Эдди за моей спиной.

— Чавес, похоже, ты не теряешь времени даром.

— Рэй, — был ответ Эдди.

Папин взгляд переместился на Инди, и он улыбнулся, затем он увидел Ли, который подошел вместе с нами.

— Мать вашу, — выдохнул он, улыбка исчезла с его лица, и он выглядел почти запаниковавшим. — Ты — Ли Найтингейл.

— Ага, — подтвердил Ли.

— Черт, — сказал папа.

Меня это сбило с толку. Я перевела взгляд с папы на Ли и открыла рот, чтобы заговорить, когда над входной дверью прозвенел колокольчик, и я услышала, как кто-то позвал меня по имени.

Я повернулась и уставилась на вошедшего парня.

Оскар, мой последний бывший. Мы расстались примерно за месяц до маминого инсульта. До этого мы встречались два года. Разрыв произошел по обоюдному согласию (обоюдному в том смысле, что я уговорила Оскара), и мы остались друзьями. Он помог нам с мамой переехать в новую квартиру. Он был хорошим парнем, и иногда я скучала по нему.

Оскар был примерно на два дюйма выше меня, у него были добрые карие глаза, фантастически густые темные волосы и несколько шрамов от прыщей, которые, к счастью для него, только делали его более интересным.

Я повернулась к нему, когда он подошел к нашей компании. Он выглядел расстроенным.

Нехорошо. Оскар быстро распалялся, а, расстроившись, мог потерять контроль.

— Оскар! Что ты здесь делаешь?

— Твоя мама позвонила, сказала, что какой-то придурок назвал тебя расисткой. Mamita, что это за дерьмо? Я хочу поговорить с ним. Кто этот мудак?

Что я вам говорила?

Мама.

Я хотела с криком выбежать из магазина, но меня снова дернули за пояс, и мое плечо вновь соприкоснулось с грудью Эдди, на этот раз, оставшись там.

— Думаю, мудак — я, — заявил Эдди.

Взгляд Оскара переместился на Эдди, и он увидел, как мы стоим. Видимо, он неправильно истолковал это, потому что стрелка его гнева пересекла красную зону.

— Убери от нее свои гребаные лапы! — крикнул Оскар, и все (а людей было много) обернулись посмотреть.

— Успокойся, amigo, мы все уладили, — ответил Эдди.

— Оскар, все в порядке, — сказала я.

Оскар не слушал.

— Ты не можешь просто назвать мою женщину расисткой, а потом все с ней уладить. И, кажется, я велел тебе убрать от нее свои лапы.

Я забыла упомянуть, что у Оскара также была проблема с собственничеством. Это была одна из причин, по которой мы расстались. Не говоря уже о том, что его противостояние Эдди выглядело глупо, взглянув на них двоих, всякий мог увидеть, что Эдди вытрет Оскаром пол. Эдди был выше, мускулистее и в его теле содержалось полкапли жира, что ясно видно по обтягивающей белой футболке.

— Твою женщину? — спросил Эдди, напрягшись. Он посмотрел на меня. — Ты встречаешься с этим парнем?

— Мы расстались, — сказала я.

— Когда? — спросил Эдди.

— Девять месяцев назад.

Эдди впервые за это утро улыбнулся, и на его щеках появились ямочки. Он снова повернулся к Оскару.

— Я бы сказал, что она больше не твоя женщина.

Оскар подался вперед и принялся кричать на Эдди по-испански, и Эдди открыл ответный огонь.

— Прекратите! — крикнула я.

С меня было достаточно. Я не спала больше суток, моя машина сломалась, мне приставили нож к горлу, а Эдди только что объявил, что я теперь его дело. Большего мне не выдержать.

Парни перестали орать