Когда психологи разрешили мне говорить «нельзя» – мне стало легче. Потому что кроме этого слова, которое повторяла восемьсот раз в день, я не успевала сказать практически ничего. Еще любимая фраза: «Что у тебя во рту? Выплюнь сейчас же!».

Почему все время «нельзя»? Потому, что делать то, что можно, мой малыш не считал нужным. Он здраво рассуждал, что дозволенные вещи от него никуда не уйдут. А запретное надо вершить скорее, всеми силами и, желательно, украдкой. Залазить босыми ножками на горячую плиту. Прыгать с подоконников и спинки дивана. Есть содержимое кошачьих туалетов (экскременты и наполнитель). Бегать по квартире, держа папины отвертки в опасной близости от глаз.

Энергии у полуторагодовалого ребенка больше, чем у пятерых взрослых человек. По квартире Петька передвигался исключительно бегом или вприпрыжку. При этом у него во рту постоянно находились вещи, которыми можно подавиться. Ежедневная генеральная уборка в доме не спасала. Создавалось впечатление, что у Петьки существуют собственные запасы мелочей вроде пуговиц, кошачьего корма, деталей мозаики, пластилина и семечек. Фишкой Петьки было засунуть что-либо опасное себе в рот на моих глазах, а потом убегать с ехидной улыбкой. Моей задачей было догнать и отловить беглеца. Потом, под его злобные вопли, достать изо рта слюнявую, заботливо припрятанную за щечкой драгоценность. При этом Петька визжал и норовил укусить меня за пальцы.

Весь процесс можно было назвать как угодно, только не материнством и не воспитанием. Ближе всего подходило определение: «Укрощение детеныша носорога». Ничего общего с плетением косичек и украшением кукол, которыми так любят похвастаться мамы девочек. По моим ощущениям, я не то, что каждый день входила в клетку с тиграми – я в ней просыпалась. От удара мячиком по спине, от укола книги, воткнувшейся в висок. Однажды малыш даже умудрился написать мне в ухо.

Если создается впечатление, что я жалуюсь, смею напомнить, что про какие-то вещи я упомянуть и вовсе забываю. Например, все табуретки и стулья в нашей семье заперты на балконе. Потому что на них можно встать и залезть повыше. Практически до автоматизма был доведен рефлекс: «Хранить важные вещи (телефон, пульт, чашку с кофе) в руках все время, как единственный способ уберечь их от уничтожения».

К моменту, когда Петьке исполнилось один год и восемь месяцев, недоступных для него мест в квартире практически не осталось. Есть антресоль, но туда не могу дотянуться и я.

Сижу в кресле, прихлебываю свой утренний кофе, а по моей спине Петька возит огромный джип. Как прекрасно быть мамой мальчика!

Сегодня я хочу встретиться с тремя оставшимися коллегами. По воскресениям пообщаться с Петькой приезжает свекровь, муж навещает гараж, поэтому время у меня есть. Накормив всех завтраком, навожу красоту и отбываю на Шлюз, в гости к Леше Шиллеру и его жене Прасковье. Чтоб моих внуков так никогда не звали.

Пока трясусь в маршрутке, думаю над тем, что я скажу Леше. Болят мышцы после вчерашней тренировки. Все-таки тхэквандо ITF – не самый лучший спорт для взрослой женщины. Может, плаванием заняться или йогой?

Семья Леши еще толком не проснулась, все-таки одиннадцать часов утра, воскресение. Прасковья еще спит, по дому бегает Лешкина дочь Настя в одних трусиках. Мы устраиваемся на кухне. Верный диктофон у меня в широком рукаве блузки. Неожиданно, Алексей берет инициативу в свои руки:

– Оля, ты мужу изменяла когда-нибудь?

– Нет. Мне регулярно хочется его поколотить. А развестись или изменить – нет, все руки не доходят. Почему ты спрашиваешь?

– Я же знаю, зачем ты приехала. Мы пять лет в одном офисе работаем, даже когда дни рождения друг у друга не знаем, а тут ты приезжаешь в гости. Из-за Светланы, да?

Конечно, из-за Светланы. Ночей не сплю, все планирую, как бы мне к Лешке приехать, о Светлане поговорить, об этой девчонке избалованной. Почему я ее так не люблю, эту хорошенькую дочь состоятельных родителей? Потому что мне ничего в жизни даром не доставалось. Единственная шуба, пошитая из искусственной чебурашки, расползалась при моих попытках зашить на ней дырку. Я чувствовала себя, как Скарлетт, О,Хара, которая, потрясая морковкой, кричала, что никогда не будет голодать. Ей хотя бы повезло с климатом. При температуре минус тридцать градусов значительно противнее испытывать нужду в еде и теплой одежде. Еще помню джинсовую куртку на подкладке из синдепона, которую отдала мне донашивать вторая жена моего отца. Из воспоминаний о шубах и женах я вынырнула, когда Леша переспросил в третий раз:

– Андреевна, что ты хочешь? Кому мы мешаем? – вероятно, он находился сейчас в какой – то параллельной реальности, в которой присутствовали только он и Света. Жена, дочь и я там мелькали, как тени или призраки. Что ж, так первые полгода страстного романа ведут себя все увлеченные мужчины. Потом всё возвращается «на круги своя». За исключением потрепанных нервов жены. Но они никого не интересуют.

– Леша, о чем ты? Я приехала поговорить об Ире Харченко. Может, ты что-то знаешь. Я очень переживаю и волнуюсь, как бы в убийстве не обвинили кого-нибудь из нас.

– Я думал, ты про меня и Светку.

– Какую Светку? – делаю на всякий случай удивленное лицо, хотя все уже понятно. Точно, Надя, жена Рустама, упоминала о слухах относительно их романа. А сплетню разнесла Элька.

Элька, Элька, где твоя постелька. Тоже рыльце в пуху, наверняка. Тихий семьянин Лешка крутит роман со Светой. С ним все понятно, Света хороша, как утро, но он ей, зачем сдался? Ни денег, ни перспектив. Разве что как мужчина он о-го-го. Правдива, видимо, старая поговорка: «Малое дерево в сук растет».

– Нашу. – Леша перешел на шепот, тем более что Настя притащила кукол на кухню и устроилась играть с ними в «гости» у наших ног.

– Мы когда восьмое марта в офисе отмечали, тогда и замутили.

Жаль, что при детях не курят. Я с этими людьми работаю уже пять лет, а за последние сутки узнала больше, чем, если бы проработала еще четыре года. А что творится в более крупных фирмах?

– Леша, у тебя роман с нашей секретаршей Светкой? Ей же только восемнадцать исполнилось? А жена твоя знает?

– Тихо ты. Блин, я думал, ты знаешь, поэтому приехала. Да так, было пару раз в сауне в соседних гаражах.

Я смотрела на невысокого, худого Лешу, представляла рядом с ним крупную блондинку Светку, и не видела их вместе.

– В сауне?

– Да это Дымыч с Иркой подстроили. Сначала просто продолжить вечер хотелось, пошли в баню, пьяные. Еще раз встретились. А потом Ирка сказала мне, что если буду лишнего в офисе говорить, тебя, Ольга Андреевна, защищать или спорить, то жена моя живо узнает, откуда у нее трихомониаз взялся.

– Что??

Лешка перешел на свистящий шепот.

– Света меня заразила, а я Прасковью. Хорошо, что жена поверила, что могла в университетском бассейне эту заразу подцепить, куда она на аква аэробику ходит.