Мандель руководила многими рабочими бригадами на открытом воздухе. Хотя некоторые надзиратели принимали и терпели службу на открытом воздухе, другие, как Хильдегард Лэхерт, находили долгие часы дежурства утомительными и скучными. «Мы должны были стоять там на дежурстве, будь то дождь, снег, холод или жара. Представь себе, что ты стоишь там, как ишак, по двенадцать часов подряд. В этот момент тебя уже ничего не волнует»13.

Некоторые задания стали печально известны своими тяжелыми условиями труда, особенно песчаная яма (Sandgrube). Это часто было одной из обязанностей Мандель. «В начале в Равенсбрюке я курировала работы по копанию песка»14. Это страшное задание имело ироничный подтекст, так как у многих заключенных песок раньше ассоциировался с пляжем, летом и весельем. Заключенная Ванда Пултавская описывала Sandgrube как чистую пытку, где сотни женщин были вынуждены целый день перекладывать песок из одной кучи в другую. Надсмотрщики с собаками постоянно кричали «Быстрее! Быстрее!», а женщины изо всех сил старались не отставать. «Лопаты натирали нам ладони, а песок, тяжелый и влажный утром, под ветром из Мекленбурга превращался в мелкие, смещающиеся песчинки, которые забивали нам глаза, уши и рот и проникали сквозь одежду. Мы возвращались домой, задушенные песком. Нам казалось, что он погребает нас заживо»15.

Другие заключенные, запряженные в огромные катки в командах по двенадцать – двадцать четыре человека, строили дороги внутри лагеря из камней, притащенных с берега озера16. Заключенные также разгружали корабли, полные кокса, стоя в болотистой местности вдоль берега и таская камни по несколько дней подряд. Этим бригадам приходилось работать под открытым небом в любое время года, включая «ужасную зиму» 1939–1940 годов, при температуре в минус один, одетыми лишь в летнее платье и куртку17. Ханна Бурдувна вспоминала, что темп работы был ужасным. «Мы постоянно стояли в воде, потом в паре, в жаре, а потом снова на улице. Мы постоянно простужались и часто мучились лихорадкой»18.

Другая заключенная, Луиза Мауэр, передала яркие воспоминания о бригадах, работавших на улице под руководством Мандель. Ей поручили разгружать корабли с углем – жестокая и изнурительная работа. Однажды, после нескольких часов работы лопатой с углем, Луиза попросила перерыв. «Ауфзерин Мандель ответила мне:

– Я разрешаю тебе взять дополнительные лопаты, но не разрешаю бездельничать. Я наблюдала за тобой все это время, и у меня есть кое-что, что тебе поможет. Пинок под зад часто творит чудеса!»19.

Она продолжала работать, пока Мандель, раздраженная выражением лица пленницы, не набросилась на Луизу с ревом и криком и не стала пинать ее подошвами своих сапог. Кровь хлынула из лица и лба Луизы, а Мандель в припадке ярости продолжала наносить ей удары.

Зофия Цишек, молодая женщина из Польши, с горечью вспоминала подробности своей работы в Равенсбрюке:

– Там всегда были охранники с кнутами и собаками, кричащие «Быстрее! Быстрее!». Труд был очень тяжелым, а я никогда не была сильной. Я всегда была физически слабой женщиной, а тут у меня совершенно не было сил, и она [Мандель] по-настоящему била меня тогда!20

Заключенная по имени Минни Артнер в течение восьми месяцев работала в штрафном отряде на открытом воздухе под надзором Марии Мандель, которая однажды действительно улучшила условия их содержания. Женщинам дали задание разгружать кирпичи с грузовых судов, направлявшихся по каналу из реки Шпрее. Артнер сама разгрузила 120 000 кирпичей. Поскольку у заключенных не было никакой защиты, их руки вскоре покрылись кровью. Когда женщины просили бинты или защиту для рук, им говорили: «Для зверей нет бинтов». «Только при вмешательстве надсмотрщицы Мандель, которая заявила, что корабль должен быть разгружен и, несомненно, имелась квота, которую надо было соблюсти, бинты были выданы тем, у кого были серьезные раны. Через два дня для этой работы стали выдавать старые рукавицы»21.

К 1940 году также были сформированы различные закрытые производства, включая принадлежащее СС «Общество по утилизации текстиля и кожи». В специальных бараках были организованы раскройные пункты, портновские мастерские, меховая мастерская, ремонтная мастерская, ткацкая фабрика для производства, помимо прочего, персидских ковров для СС, а также фабрика по производству соломенной обуви22. Особенно жестокими были портновские мастерские. Заключенные работали до изнеможения и даже больше, склоняясь над станками, пока из носа не текла кровь.

Как и все надзиратели, Мандель также контролировала и эти бригады, работавшие в помещении.

Глава 14

Досуг

Для Марии и ее коллег жизнь в Равенсбрюке была вполне приемлемой. Несмотря на близость лагеря, благодаря тщательно рассчитанному расположению надзиратели могли полностью разделить две части своей жизни. После работы они возвращались в уютный и гостеприимный дом. Женщины гордились своей новой работой, униформой, жилыми помещениями, а также вновь приобретенным уважением, которое они получали в обществе и в родном городе1.

Нацистская иерархия была заинтересована в том, чтобы женская рабочая сила была счастлива, а развитие социальной инфраструктуры в лагере и вокруг него еще больше способствовало их благополучию. Женщины могли иметь поддержку и общение в семье, они могли жить вместе со своими детьми – все это способствовало созданию общей атмосферы тепла и семьи. Жестокость лагеря становилась менее заметной, когда надзирательницы приходили домой.

Его привлекательности способствовало и географическое положение лагеря. Сверкающее Шведтзее было красивым местом, где можно было проводить бесконечные часы отдыха. В теплую погоду по нему можно было плавать или кататься на лодке, в холодную – кататься на коньках. Женщины прогуливались по живописным окрестным лесам; они могли посещать местные ярмарки2.

В Фюрстенберге, расположенном в нескольких минутах ходьбы от лагеря, были рестораны, кофейни и кинотеатры. Когда женщины-надзирательницы прогуливались по улицам города в новой униформе, они ловили восхищенные взгляды местного населения3.

Надзирательницы ходили в парикмахерскую в Фюрстенберге, а позже салон появился и в самом лагере. Бывшая заключенная и парикмахер Эдит Спарманн вспоминала, что большинство охранников записывались на прием каждые две недели. Популярным и модным стилем было то, что называлось «Олимпия Ролл». «Это когда волосы закручивались на один-единственный валик и зачесывались назад от макушки»4. Там часто видели Марию Мандель и Доротею Бинц, а также жен офицеров СС. Это было одно из немногих мест, где надсмотрщики вели себя по-человечески.

Также женщины могли посещать кафетерий с казино, пользоваться услугами портнихи и ходить в библиотеку5. Когда у надзирательницы был выходной, она могла отправиться на экскурсию в Берлин, чтобы почувствовать вкус городской жизни6.

Времени на посторонние дела было предостаточно, и Мария посвящала его прослушиванию музыки. Хотя в лагере Равенсбрюк